Рецензия: «Барабаны в ночи»

Самый любимый авангардный режиссер двух столиц Юрий Бутусов поставил чувственный и взрывной спектакль-кабаре о том, как непросто делать выбор между социальным долгом и обывательским счастьем. Несмотря на тему, скучно или тяжело не будет. Вполне возможно, главный хит сезона!

Юрий Бутусов — режиссер, способный заставить чеховских сестер взять в руки оружие, поставить Булгакова под музыку Майкла Джексона и собственой персоной выйти на сцену танцевать рок-н-ролл в «Чайке». В брехтовских «Барабанах в ночи» (в истории про то, как с войны возвращается призрак — точнехонько на свадьбу своей невесты, беременной от другого) он тоже непредсказуем. Мужчины разгуливают по сцене в женских платьях и с клоунским гримом на лицах, среди брехтовских персонажей появляется Иисус в терновом венце из новогодней гирлянды, громко гогочет узнаваемый Джокер... В самые драматичные моменты действие останавливается — и начинаются шаманские пляски под ню-джаз (заглавная тема Club des Belugas «Skip to the Bip» уже обошла все театральные соцсети с сотнями тысяч лайков). Все актерские работы, без шуток, грандиозны. А на Тимофея Трибунцева, Александру Урсуляк, Александра Матросова (вернувшийся с войны призрак, его возлюбленная и ее новый жених соответственно) нужно смотреть, даже если вы не поклонник бутусовского радикализма. В любовь на краю катастрофы эти трое играют на разрыв аорты.

Огромное значение имеет сценография. Автор — постоянно работающий вместе с Бутусовым художник Александр Шишкин. Сцена «выпотрошена», видны кирпич и стальные балки, стоят несколько стульев и огромный красный барабан, который разбрызгивает кровь, когда главный герой-призрак бьет в него палкой. Фантастически, вызывающе красиво решена любовная сцена: сотни светящихся лампочек медленно опускаются на героев как звездный дождь. Но самое главное в «Барабанах» — это, конечно, саундтрек: Эдит Пиаф и детская песенка «У попа была собака», RHCP и джаз... Бутусов «тасует» музыкальные стили как карточную колоду. Так же вольно он обращается с временными пластами: брехтовские герои, жившие в Первую мировую, у него вечны и повсеместны. Финальная сцена спектакля совсем сегодняшняя: «живой мертвец» сидит дома у телевизора в компании жены, превратившейся в ласковую собаку. Он предпочитает будни обывателя геройствам во имя чужих идей. И весело кричит в зал: «А какого финала вы ожидали?!»

Несмотря на такую концовку, в спектакле про выбор между войной и любовью нет дидактики, идеологии, нет даже хотя бы мало-мальски четких выводов. Бутусова интересуют не идеи и не философия (тем более мещанская), а эмоции. Этот спектакль — грандиозная истерика, нелогичная, невероятная и абсолютно прекрасная.