Негр

Среди не только американской, но и всей современной драматургии в целом ОНил занимает особое место. Чуткий знаток драматургических законов, ОНил хочет быть и психологом. В этом смысле он испытывает влияние современной американской литературы. Но, погрузясь в душевный мир своих героев, ОНил ищет для его выражения стремительные театральные и порою преувеличенные формы. Американский театр толкает его к мелодраматической напряженности и неожиданным поворотам действия. ОНил любит доводить страсть до предела: убийства и смерти — частые финалы его пьес. С увлечением он ищет новых сочетаний в построении пьесы, и тогда парадоксализм мысли и положений отмечает его творчество. Одновременно, вникая в сложный образ современного человека, ОНил готов порою воспринять этого «человека» в качестве обобщенного выразителя эпохи. Очищая образ от черт, которые ОНилу кажутся вторичными, он ищет исконных, основных начал человеческой психики. Оттого он упрощает задачу. Оттого он пренебрегает социальным окружением. Оттого он внезапно становится философом американского театра.

При выборе между социальной и этической правдой он предпочитает этическую. Он готов закрыть глаза на общественное окружение и социальный быт, если они мешают его основной задаче. Таков «Негр», в котором ОНил коснулся острой и волнующей темы борьбы рас, вражды «белых» и «черных».

ОНил завязывает пьесу стремительно и рискованно. В четырёх коротких и броских сценах он пишет пролог к выбранной им трагедии расовой вражды. Четыре сцены равносильны пятнадцати годам. Перед зрителем быстро проходит история белой девушки Эллы и черного Джима. На стыке двух улиц — «белой» и «черной», — на глухой окраине Нью-Йорка они встречаются детьми. Семь лет спустя стройная и красивая девушка Элла, увлеченная боксером Микки, высокомерно и насмешливо отвергает черного друга детства.

Через три года Элла брошена боксером и только Джим поддерживает её в трудные минуты — годы и события не уничтожили его любви. Во имя Эллы он одержим жаждой равноправия с белыми, ради неё он добивается так трудно достижимой для негра адвокатуры. Усталая и измученная, Элла решается на брак с негром. Так завязывает ОНил свою трагедию. Все сужая и сужая круг действующих лиц, ОНил постепенно сводит их к Джиму и Элле, пытаясь через их судьбу проникнуть к проблеме расовой вражды — основной теме пьесы. Привыкший к обобщениям, ОНил и здесь пишет сжато и скупо; отдельные положения характеризуют судьбу действующих лиц; в намеках и далеких отзвуках туманным фоном вырастает образ капиталистической Америки. Элла и Джим постепенно становятся обобщенными представителями «белых» и «черных», почти символами; толкнув своих героев на брак, ОНил сталкивает две расы. Мучительное и унизительное общественное положение негра становится теперь только фоном.

Четыре сцены, став прологом в пьесе, заставили ожидать самой пьесы. Её не оказалось. ОНил не оправдал ожиданий. Намёки остались намеками. Соблюдая парадоксальность построения, ОНил составляет пьесу из завязки и развязки. О самой драме зритель узнает из последующих рассказов. От завязки ОНил переходит непосредственно к развязке. Оттого развязка повисает в воздухе. Она течет медлительно, занимая три последние картины пьесы. Разговаривая в начале скупыми намеками и сжатыми формулами, ОНил становится подробней в финале. Несоизмеримость частей кажется драматургическим трюком. Пьесе как будто недостает центральной и самой существенной части.

Последние три сцены застают Эллу нервнобольной. Отчужденность от белых стала для неё гибельной. Джим стремится ради Эллы стать «таким же, как белые», но примирения между ними нет. «Белая» среди «черных» вносит трещину в семью. Элла видит в Джиме только негра. Черные люди становятся для Эллы мрачными призраками и среди них — в первую очередь — Джим. Она отказывается видеть в нем мужа. Страх, отчаяние и сознание собственного одиночества приводят Эллу к сумасшествию. Мастерство психологической мелодрамы заменяет психологическую киноисторию первых четырёх картин. Написанное со всей остротой и силой мелодраматического мастерства, сумасшествие Эллы тяготеет над пьесой, заменяя собою возможную социальную тему. ОНил воспринимает расовую вражду как исконное и несокрушимое начало. Вражда испепеляет людей. И оттого, что для выражения этой вражды ОНил нашел патологический исход — сумасшествие Эллы, пьеса приобретает характер не социального протеста, а пессимистического крика. Криком отчаяния живет в «Негре» ОНил.

Такую пессимистическую позицию тщательно затушевывает Камерный театр. Таиров воспринял пьесу как трагедию страстей. Он поставил её скупо и сдержанно — в умной манере ониловского письма, в последней части более тонко, чем писал ОНил. Он заботливо очищал пьесу от возможного натурализма и высвобождал её психологическое зерно.

Оттого он сделал акцент на актёрском исполнении, добиваясь сжатого, тонкого и выразительного сценического языка.

Он показал себя не только учителем сцены, но и учителем актёрского искусства.

Внешнее оформление подчинено интересам актёров: скупыми чертами, почти в намёках, передаёт оно место действия. Мигание пролетающих огней должно вызвать впечатление подземной железной дороги. Пересекающиеся плоскости вызывают ассоциацию перекрёстка двух кварталов.

Братья Стенберги умело передали атмосферу действия, которой, видимо, добивался Таиров. Как обычно, отбросив мысль о всех натуралистических соответствиях, Таиров искал в сценическом окружении поддержки для той линии актёрской игры, которую он почувствовал в образах Джима и Эллы.

В этом смысле мягкое, скромное и тонкое исполнение молодого актёра Александрова — победа не только самого актёра, но и режиссёра. В трудной задаче дать облик «негра» актёр не назойлив и не этнографичен. При отличной внешней характерности, он с большой и хорошей искренностью ведёт линию этой роли.

Может быть, в отдельных местах ему лишь нужно убрать чрезмерность «переживания» — и тогда образ Джима, упорного в своей любви к работе, потерянного во вражде белых и черных, приобретет окончательные и завершенные черты. В Александрове хочется видеть надежду Камерного театра.

Элла Коонен принадлежит к её лучшим ролям. Очень тонко, с большой внутренней наполненностью ведет Коонен нить жизни своей героини.

Пьесу справедливо было бы назвать «историей одной жизни». В первой части пьесы Коонен играет со скупостью большого художника, что позволяет ей в отдельных частностях раскрывать путь Эллы — от ребячливости играющей девочки, через капризную взбалмошность счастливой девушки и горе покинутой женщины к трагическому концу.

С отличным тактом преодолевая трудность «возрастных» переходов, Коонен для каждой из разных сцен находит выпуклую и сильную черту, постепенно поднимаясь до исключительной силы. Сцена у фонаря, где Коонен пластически передаёт внутренний ход мыслей Эллы (самоубийство или проституция), принадлежит к очень большим актёрским достижениям. С такой же силой она ведёт вторую часть пьесы, преодолевая мелодраматическую напряжённость автора и пытаясь довести текст ОНила до трагических обобщений. Но и эта великолепная актриса — даже в сцене смерти, которую она играет трогательно и нежно, — не может победить той гримасы отчаяния, которую вызывает в ОНиле расовая и неискоренимая вражда, воспринятая им как неизбежность, как безвыходность.

Отличное мастерство театра не закрыло трещины в ониловской пьесе.