Дом, в котором живут люди
В феврале у Театра имени Пушкина премьера – спектакль-бенефис Веры Алентовой «Мадам Рубинштейн», приуроченный к 80-летию великой актрисы. Режиссер постановки – художественный руководитель театра Евгений Писарев, автор выдающихся комедийных спектаклей «Одолжите тенора!», «Примадонны» и «Женитьба Фигаро».
Известно, что Хелена Рубинштейн, основательница косметического бренда, харизматичная бизнес-леди, не лезла за словом в карман. Она каждый раз говорила о себе по-разному...
Если сейчас созданием мифов о себе занимается любая творческая личность, то в середине прошлого века это была авантюрная и новая тема. Рубинштейн умела на пустом месте устраивать скандалы, которые в результате двигали ее бизнес. Но пьеса не совсем об этом. Скорее о том, как женщина, в молодости бедная, униженная и угнетенная, сделала все, чтобы стать богатой, знаменитой и титулованной. Она своего добилась, но счастлива ли она? Есть дети, окружение, свита, а обнять, что называется, некого. И вдруг в конце жизни она сталкивается с человеком совершенно другого поколения, других интересов, для которого она, королева косметики и знаменитая мадам Рубинштейн, не значит ровным счетом ничего. И эти люди почему-то оказываются необходимы друг другу, возникает странная, но искренняя связь пожилой женщины и молодого мужчины. Оказывается, в любом возрасте есть одинокие и несчастные люди, которым хочется держать кого-то за руку. Смею предположить, что эта тема трогает и задевает всех.
Пьеса «Мадам Рубинштейн» основана на реальной биографии?
Это не байопик в чистом виде, что дает нам свободу. У нас мало кто знает, какой героиня была, как выглядела, ее образ не примелькался. А еще это новый для наших зрителей автор – австралиец Джон Мисто. Пьеса никогда раньше в Москве не ставилась, хотя идет по всему миру. Кроме самой мадам, там есть еще две замечательных роли, которые исполняют Дмитрий Власкин (в другом составе – Артем Ешкин) и приглашенная из «Гоголь-центра» Ольга Науменко. Ей достался образ вечной бизнес-соперницы Рубинштейн – Элизабет Арден.
Получилась комедия?
Материал легкий в прочтении, но совершенно неоднозначный и неодномерный. Должен признаться, с годами чистая комедия становится мне уже неинтересна, и я даже больше скажу – неподвластна. Я бы, может, и хотел сделать спектакль а-ля «Одолжите тенора!» в Театре Пушкина или «Примадонны» в МХТ, да у меня не получится. Беззаботность, ощущение, что жизнь – вечный праздник, до определенного возраста это обаятельно, а после – уже скорее подозрительно. Мне 49, и я чувствую, что внутри начались психологические и даже физиологические процессы, связанные с перестройкой организма. Теперь мне уже не смешно то, что забавляло раньше.
Когда в 2014 году вы ставили «Женитьбу Фигаро», Виктория Исакова говорила: «Женя Писарев – это режиссер-праздник. Он хочет делать спектакли, от которых люди получают удовольствие и с которых уходят с улыбкой на лице».
Да. Я смотрю на Викторию Исакову, Александру Урсуляк, Сергея Лазарева в «Женитьбе Фигаро» и думаю: что за весельчак это поставил? Кто этот счастливый и такой открытый в своей радости человек, который не стеснялся эту радость транслировать?
Это не значит, что я больше не буду ставить комедии. Буду. По-прежнему считаю комедийный жанр самым честным и самым трудным. Рассмешить зрителя или вызвать у него улыбку сложнее, чем заставить плакать и сопереживать. Но с опытом (и режиссерским, и жизненным) ушла та легкость и непосредственность, с которой я легко брался за, может быть, не первосортные пьесы, делая из них первосортные комедии.
Я говорил Олегу Павловичу Табакову: «Почему вы меня все просите, чтобы я поставил Кена Людвига или Рэя Куни? Есть же Мольер, Гоголь!» И он отвечал: «Знаешь, Гоголя все хотят поставить. А из пьесы «Примадонны» хороший спектакль сделаешь только ты». В итоге постановка, которой я стыдился поначалу, 16 лет собирала полные залы в Московском художественном театре, и зрители выходили счастливыми. Ни денег, ни славы мне это не принесло, зато дало определенную школу.
Вы могли бы стать очень богатым режиссером антрепризы...
Мог бы, но я ни разу в жизни не работал в таком формате. Сколько меня ни звали... Может, в этом и есть секрет? Я в свое время отказался ставить спектакли в Театре Сатиры – хотя, казалось бы, это мой формат. Но скорее всего тогда фокус не получился бы. Я всегда делал веселые спектакли в театрах, где общая установка – не развлекательно-комедийная. И не могу сказать, что мои репетиции проходят очень весело.
Вы известны как режиссер музыкальных спектаклей – от мюзиклов «Шахматы» и «Звуки музыки» до опер «Мазепа» в Большом и «Итальянка в Алжире» в театре им. Станиславского и Немировича-Данченко.
Не считаю себя режиссером музыкального театра: у меня нет соответствующего образования, я не читаю клавир и никогда не учился ставить оперы. Но, видимо, внимание к музыке в моих драматических спектаклях было так велико, что не осталось незамеченным, и меня стали приглашать.
После «Шахмат» я понял, что хочу отдохнуть от мюзиклов, взять большую паузу, но от предложения Евгения Миронова сделать в Театре Наций «Кабаре» отказаться не смог. Меня заинтересовала сама история и ее невероятная актуальность. Причем наряду с прекрасной музыкой, с яркими ариями там очень мощная драматургическая основа. Я планирую сделать именно драматический спектакль, который немыслим на сцене МДМ или Театра мюзикла. Он выйдет в мае.
Кто будет играть?
Театр Наций пригласил меня поставить спектакль на Юлию Пересильд. Мюзиклы всегда делаются в составах, и в пару ей я позвал Александру Урсуляк. Мне кажется, она рождена для роли Салли Боулз. А для Юли это будет вызов: сыграть такую неправильную, сложную, не самую честную, особенную такую девушку. Что касается других ролей, артистов мюзикла приглашать не будем. Если это драматический театр, то и петь, и танцевать на должном уровне должны драматические исполнители.
Техническое мастерство важно для артиста?
С одной стороны, да. Но моя учительница, Алла Борисовна Покровская, воспитывала в первую очередь человека. И я уверен: если артист неинтересный, пусть он на голове стоит, играя на скрипке, этого никто не заметит. Личность на сцене и в кино для меня важнее, чем технически оснащенный мастер.
Когда я поступил на первый курс Школы-студии МХАТ, Женя Миронов уже заканчивал обучение. Я был на их дипломном спектакле. Он был полутанцевальный, и там прекрасно били степ Женины однокурсники – Ира Апексимова и Валера Николаев. А Женя играл влюбленного в эти танцы. Они танцевали, а он вздыхал, стоя между ними. И я не смотрел на них, я смотрел на него. Его игра была важнее, выразительнее и давала больше, чем потрясающие движения замечательно танцующих Ирочки и Валеры. Многое изменилось, но я помню это ощущение и стараюсь передать его своим студентам в Школе-студии МХАТ. В этом сезоне к труппе театра присоединилось пятеро выпускников моего курса. Они, кстати, и танцуют, и поют, и говорят на разных языках, и играют на разных музыкальных инструментах.
Где и когда мы сможем их увидеть?
С такой мощной молодой труппой хотелось сделать что-то очень яркое и праздничное. На День смеха, 1 апреля, назначена премьера – спектакль Юрия Муравицкого «Как один слуга двум господам служил» по пьесе Гольдони. Уже из названия понятно, что это будет этакое русское скоморошье переложение сюжета о Труффальдино из Бергамо. Юрий вместе с Галей Солодовниковой, прекрасным художником, готовят сущий балаган. С одной стороны, итальянская комедия дель-арте, с другой – русский вертеп. Кого будет больше – Труффальдино или Петрушки? Приходите, увидите.
У вас в театре есть традиция приглашать режиссеров со стороны, причем работающих в довольно разной стилистике.
Эту концепцию я перенял у Табакова. Работая с ним, видел, что Олег Павлович не боится звать режиссеров с не самой близкой ему эстетикой и миропониманием. Он таким образом расширял и собственное мировоззрение, и возможности артистов. Конечно, у меня нет таких ресурсов, как в МХТ, но у нас идут постановки Юрия Бутусова, Деклана Доннеллана, Сергея Землянского, Владимира Мирзоева. Еще не выпустив спектакль «Костик», мы с Дмитрием Крымовым уже разговаривали о втором спектакле: так ему здесь понравилось работать, и мы все тоже были им абсолютно очарованы. То, что ему захотелось еще что-то сделать, я считаю своим достижением в качестве художественного руководителя. Создавать рабочую атмосферу, а не заполонять собой весь театр – моя главная задача.
А еще театр должен удивлять, а не подтверждать. Мне нравится, что у нас вроде бы из одного и того же содержимого – та же труппа, та же сцена, та же атмосфера зрительного зала – рождаются совершенно разные постановки, и те же артисты начинают существовать в другой системе координат. Мне кажется, зрителям это тоже интересно. Кстати, спектакли режиссеров, поставленные у нас, отличаются от других их работ. «Добрый человек из Сезуана» – не просто Юрий Бутусов, а Юрий Бутусов в Театре Пушкина. Вот это мне тоже очень ценно.
Я работал в театрах-корпорациях, но мне ближе театр «человеческого размера», когда все знают друг друга по именам. Может быть и по-другому, но там я не смог бы быть художественным руководителем. Потому что мне интересно строить дом, в котором живут люди.
Известно, что Хелена Рубинштейн, основательница косметического бренда, харизматичная бизнес-леди, не лезла за словом в карман. Она каждый раз говорила о себе по-разному...
Если сейчас созданием мифов о себе занимается любая творческая личность, то в середине прошлого века это была авантюрная и новая тема. Рубинштейн умела на пустом месте устраивать скандалы, которые в результате двигали ее бизнес. Но пьеса не совсем об этом. Скорее о том, как женщина, в молодости бедная, униженная и угнетенная, сделала все, чтобы стать богатой, знаменитой и титулованной. Она своего добилась, но счастлива ли она? Есть дети, окружение, свита, а обнять, что называется, некого. И вдруг в конце жизни она сталкивается с человеком совершенно другого поколения, других интересов, для которого она, королева косметики и знаменитая мадам Рубинштейн, не значит ровным счетом ничего. И эти люди почему-то оказываются необходимы друг другу, возникает странная, но искренняя связь пожилой женщины и молодого мужчины. Оказывается, в любом возрасте есть одинокие и несчастные люди, которым хочется держать кого-то за руку. Смею предположить, что эта тема трогает и задевает всех.
Пьеса «Мадам Рубинштейн» основана на реальной биографии?
Это не байопик в чистом виде, что дает нам свободу. У нас мало кто знает, какой героиня была, как выглядела, ее образ не примелькался. А еще это новый для наших зрителей автор – австралиец Джон Мисто. Пьеса никогда раньше в Москве не ставилась, хотя идет по всему миру. Кроме самой мадам, там есть еще две замечательных роли, которые исполняют Дмитрий Власкин (в другом составе – Артем Ешкин) и приглашенная из «Гоголь-центра» Ольга Науменко. Ей достался образ вечной бизнес-соперницы Рубинштейн – Элизабет Арден.
Получилась комедия?
Материал легкий в прочтении, но совершенно неоднозначный и неодномерный. Должен признаться, с годами чистая комедия становится мне уже неинтересна, и я даже больше скажу – неподвластна. Я бы, может, и хотел сделать спектакль а-ля «Одолжите тенора!» в Театре Пушкина или «Примадонны» в МХТ, да у меня не получится. Беззаботность, ощущение, что жизнь – вечный праздник, до определенного возраста это обаятельно, а после – уже скорее подозрительно. Мне 49, и я чувствую, что внутри начались психологические и даже физиологические процессы, связанные с перестройкой организма. Теперь мне уже не смешно то, что забавляло раньше.
Когда в 2014 году вы ставили «Женитьбу Фигаро», Виктория Исакова говорила: «Женя Писарев – это режиссер-праздник. Он хочет делать спектакли, от которых люди получают удовольствие и с которых уходят с улыбкой на лице».
Да. Я смотрю на Викторию Исакову, Александру Урсуляк, Сергея Лазарева в «Женитьбе Фигаро» и думаю: что за весельчак это поставил? Кто этот счастливый и такой открытый в своей радости человек, который не стеснялся эту радость транслировать?
Это не значит, что я больше не буду ставить комедии. Буду. По-прежнему считаю комедийный жанр самым честным и самым трудным. Рассмешить зрителя или вызвать у него улыбку сложнее, чем заставить плакать и сопереживать. Но с опытом (и режиссерским, и жизненным) ушла та легкость и непосредственность, с которой я легко брался за, может быть, не первосортные пьесы, делая из них первосортные комедии.
Я говорил Олегу Павловичу Табакову: «Почему вы меня все просите, чтобы я поставил Кена Людвига или Рэя Куни? Есть же Мольер, Гоголь!» И он отвечал: «Знаешь, Гоголя все хотят поставить. А из пьесы «Примадонны» хороший спектакль сделаешь только ты». В итоге постановка, которой я стыдился поначалу, 16 лет собирала полные залы в Московском художественном театре, и зрители выходили счастливыми. Ни денег, ни славы мне это не принесло, зато дало определенную школу.
Вы могли бы стать очень богатым режиссером антрепризы...
Мог бы, но я ни разу в жизни не работал в таком формате. Сколько меня ни звали... Может, в этом и есть секрет? Я в свое время отказался ставить спектакли в Театре Сатиры – хотя, казалось бы, это мой формат. Но скорее всего тогда фокус не получился бы. Я всегда делал веселые спектакли в театрах, где общая установка – не развлекательно-комедийная. И не могу сказать, что мои репетиции проходят очень весело.
Вы известны как режиссер музыкальных спектаклей – от мюзиклов «Шахматы» и «Звуки музыки» до опер «Мазепа» в Большом и «Итальянка в Алжире» в театре им. Станиславского и Немировича-Данченко.
Не считаю себя режиссером музыкального театра: у меня нет соответствующего образования, я не читаю клавир и никогда не учился ставить оперы. Но, видимо, внимание к музыке в моих драматических спектаклях было так велико, что не осталось незамеченным, и меня стали приглашать.
После «Шахмат» я понял, что хочу отдохнуть от мюзиклов, взять большую паузу, но от предложения Евгения Миронова сделать в Театре Наций «Кабаре» отказаться не смог. Меня заинтересовала сама история и ее невероятная актуальность. Причем наряду с прекрасной музыкой, с яркими ариями там очень мощная драматургическая основа. Я планирую сделать именно драматический спектакль, который немыслим на сцене МДМ или Театра мюзикла. Он выйдет в мае.
Кто будет играть?
Театр Наций пригласил меня поставить спектакль на Юлию Пересильд. Мюзиклы всегда делаются в составах, и в пару ей я позвал Александру Урсуляк. Мне кажется, она рождена для роли Салли Боулз. А для Юли это будет вызов: сыграть такую неправильную, сложную, не самую честную, особенную такую девушку. Что касается других ролей, артистов мюзикла приглашать не будем. Если это драматический театр, то и петь, и танцевать на должном уровне должны драматические исполнители.
Техническое мастерство важно для артиста?
С одной стороны, да. Но моя учительница, Алла Борисовна Покровская, воспитывала в первую очередь человека. И я уверен: если артист неинтересный, пусть он на голове стоит, играя на скрипке, этого никто не заметит. Личность на сцене и в кино для меня важнее, чем технически оснащенный мастер.
Когда я поступил на первый курс Школы-студии МХАТ, Женя Миронов уже заканчивал обучение. Я был на их дипломном спектакле. Он был полутанцевальный, и там прекрасно били степ Женины однокурсники – Ира Апексимова и Валера Николаев. А Женя играл влюбленного в эти танцы. Они танцевали, а он вздыхал, стоя между ними. И я не смотрел на них, я смотрел на него. Его игра была важнее, выразительнее и давала больше, чем потрясающие движения замечательно танцующих Ирочки и Валеры. Многое изменилось, но я помню это ощущение и стараюсь передать его своим студентам в Школе-студии МХАТ. В этом сезоне к труппе театра присоединилось пятеро выпускников моего курса. Они, кстати, и танцуют, и поют, и говорят на разных языках, и играют на разных музыкальных инструментах.
Где и когда мы сможем их увидеть?
С такой мощной молодой труппой хотелось сделать что-то очень яркое и праздничное. На День смеха, 1 апреля, назначена премьера – спектакль Юрия Муравицкого «Как один слуга двум господам служил» по пьесе Гольдони. Уже из названия понятно, что это будет этакое русское скоморошье переложение сюжета о Труффальдино из Бергамо. Юрий вместе с Галей Солодовниковой, прекрасным художником, готовят сущий балаган. С одной стороны, итальянская комедия дель-арте, с другой – русский вертеп. Кого будет больше – Труффальдино или Петрушки? Приходите, увидите.
У вас в театре есть традиция приглашать режиссеров со стороны, причем работающих в довольно разной стилистике.
Эту концепцию я перенял у Табакова. Работая с ним, видел, что Олег Павлович не боится звать режиссеров с не самой близкой ему эстетикой и миропониманием. Он таким образом расширял и собственное мировоззрение, и возможности артистов. Конечно, у меня нет таких ресурсов, как в МХТ, но у нас идут постановки Юрия Бутусова, Деклана Доннеллана, Сергея Землянского, Владимира Мирзоева. Еще не выпустив спектакль «Костик», мы с Дмитрием Крымовым уже разговаривали о втором спектакле: так ему здесь понравилось работать, и мы все тоже были им абсолютно очарованы. То, что ему захотелось еще что-то сделать, я считаю своим достижением в качестве художественного руководителя. Создавать рабочую атмосферу, а не заполонять собой весь театр – моя главная задача.
А еще театр должен удивлять, а не подтверждать. Мне нравится, что у нас вроде бы из одного и того же содержимого – та же труппа, та же сцена, та же атмосфера зрительного зала – рождаются совершенно разные постановки, и те же артисты начинают существовать в другой системе координат. Мне кажется, зрителям это тоже интересно. Кстати, спектакли режиссеров, поставленные у нас, отличаются от других их работ. «Добрый человек из Сезуана» – не просто Юрий Бутусов, а Юрий Бутусов в Театре Пушкина. Вот это мне тоже очень ценно.
Я работал в театрах-корпорациях, но мне ближе театр «человеческого размера», когда все знают друг друга по именам. Может быть и по-другому, но там я не смог бы быть художественным руководителем. Потому что мне интересно строить дом, в котором живут люди.
01
февраля
2022
Автор
ПОЛИНА СУРНИНА
Источник
Аэрофлот
Участники
