«ЗА ДВОРЦАМИ КОРОЛЕЙ ДАЛЕКО ХОДИТЬ НЕ НАДО»

12 и 13 ноября в Театре им. Пушкина состоится премьера «Стражей Тадж-Махала» по пьесе американского драматурга Раджива Джозефа. О том, почему ценность этого спектакля только возрастает в эпоху «Игры в кальмара» и сериалов Netflix и в чем загадка пьесы Джозефа, «Театралу» рассказал режиссёр Алексей Золотовицкий.

– Алексей, о чем для вас спектакль «Стражи Тадж-Махала»?

– Сложно сказать. Ведь пьеса Раджива Джозефа и про дружбу, и про протест, и про искушение, и про предательство, и про кровь. На все эти темы мы вместе с выпускающей командой пытаемся рассуждать. У нас с актерами нет такого: «Ребята, играем про кровь! Установка на кровь!» Нет, просто текста много, он замечательный, и в каждой из его частей раскрывается та или иная тема. Мне кажется, в этом коктейле общечеловеческих проблем получается вкусный театральный пунш.

– Название мечети Тадж-Махал сразу отсылает к Индии. В вашем спектакле сохраняется связь с этой страной?

– Мы не привязываемся вообще к эпохе и истории Индии. Более того, первая ремарка к пьесе: «Герои не должны говорить с индийским акцентом». Драматург сразу закладывал в произведение то, что средневековая Индия – это только предлог, чтобы поговорить о вневременных проблемах человека. Как в моей любимой пьесе «Розенкранц и Гильденстерн мертвы».

– В «Стражах Тадж-Махала» Раджив Джозеф рассказывает историю о молодых людях, которые охраняют грандиозную стройку королевского дворца и исполняют жестокие приказы. Вы считаете эту тему актуальной и проводите ли в спектакле параллели с современностью?

– Считаю этот вопрос риторическим, потому что за дворцами королей далеко ходить не надо. До одного – всего лишь пару часов на самолете... Знаете, я не люблю, когда в лоб актуализируют пьесы. Мне кажется, это неинтересно. Поэтому людей в резиновых масках кого-то из известных личностей у нас не будет.

– Вы адаптировали текст Раджива Джозефа для театральной сцены?

– За меня это сделали профессионалы. Уже пять лет назад в рамках программы фестиваля драматургии «Lark+Любимовка» переводчиком Гульнарой Сапаргалиевой, а адаптировал текст Родион Белецкий. Так что это первый раз в моей театральной практике я в пьесе ни слова не изменил и ни строчки не убрал. Не хочется ничего делать, потому что текст очень понравился. Нужно было просто правильно расставить акценты. Пьеса Джозефа – сама по себе загадка, которую мы пытаемся разгадать.

– «Стражи Тадж-Махала» – ваш второй спектакль в Театре Пушкина. И здесь герои вновь оказываются перед сложным нравственным выбором. Почему вас привлекает эта тема?

– А кого она не привлекает? Это то, с чем сталкивается любой мало-мальски думающий человек. Мы всегда находимся перед сложным выбором. И где, как не в театре, говорить об этом?

– Актеры Александр Дмитриев и Назар Сафонов уже играют в вашем спектакле «Сделано в СССР», который вы поставили в Театре Пушкина. Вам комфортнее работать с уже знакомыми актерами?

– Я бы хоть всех взял, с кем работал. В театре Пушкина отличная труппа! Но нужно было выбрать двоих. И так получилось, что именно этим ребятам достались роли. Я рад, потому что выбор актеров очень часто зависит не только от моей воли, но и от того, как они распределены в других спектаклях. Мне кажется, мы с ребятами нашли общий язык и хорошо проводим время в творческом смысле этого слова.

– На сцене будут появляться только два актера или добавите еще героев? В театральном центре «На Страстном», например, героями спектакля выступали руки, которые Бабуру и Хумаюну приказали отрубить.

– Я, кстати, знаю, что в Москве идет хореографический спектакль по этой пьесе, и когда-то наши братья белорусы ее ставили. И все. А насчет окровавленных рук, мы шутили, что они могли бы появляться из-за ширмы, как в лучших традициях театра 70-х годов. Но решили от этого отказаться.

– Насколько сложно строить спектакль с двумя героями? Актерам же, наверное, нужно время, чтобы переодеться, перевести дух...

– ... в буфет сходить, купить салатик. Слушайте, ну это непросто. И в век Нетфликса, Амедиатеки и «Игры в кальмара» все привыкли к экшену, постоянной меняющейся картинке, к поглощению уже разжеванной пищи. Из-за этого еще приятнее работать с текстом Раджива Джозефа и вообще не хочется прикрывать артистов какими-то штучками, песенками. Да они и сами не особо хотят прикрываться. Получается актерский, прости господи, театр.

– То есть никаких спец. эффектов и ярких костюмов?

– У нас будет только проекция прекрасного видеохудожника Алексея Береснева, но она никак не отвлечет от актеров на сцене. А про остальное – даже не надейтесь! Как бы это скучно не звучало.  Всё внимание будет приковано к тому, как взаимодействуют друг с другом актеры. Ведь что может быть интереснее в театре, чем следить за тем, как существует актёр? Ничего.

– На ваш взгляд, современный театр излишне тяготеет к шоу?

– Мы настолько окружены шоу, что очень не хватает просто человека на сцене, не прикрытого всякими спец. эффектами и визуальными уловками. Мне кажется, скоро фишка будет в том, чтобы показывать зрителю просто живых людей на сцене. Уже сегодня в театре современным ходом считается отсутствие видеопроекции. И все такие: «О, как? Вот это да, проекции нет! Какое новаторство!».

– В эпоху Нетфликса и Амедиатеки, о которых вы уже упоминали, зрителей может привлечь спектакль, построенный только на игре актеров?

– Приведу такой пример: вы куда пойдете – в сетевую пиццерию или небольшую семейную?

– В небольшую семейную.

– Вот! Приходите в нашу маленькую пиццерию человеческого духа Театра им. Пушкина.