«Великая магия»: show must go on

Мастер развлекательного жанра Евгений Писарев выпустил на сцене Театра Пушкина еще один потенциальный спектакль-хит. Налицо все традиционные «слагаемые» успеха: занимательная пьеса в духе комедии положений, звездный актерский состав, эффектная сценография. Однако «Великая магия» — это не только развеселое представление, это спектакль с двойным, а то и тройным дном. Для внимательного зрителя здесь очевидна и серьезная человеческая драма, философский и даже религиозный подтекст.
Пьесу итальянского драматурга Эдуардо де Филиппо худрук Театра Пушкина не зря называет самым любимым своим произведением. По всей видимости, Писарев заразил этой любовью всю труппу. Оставаться убедительными, разыгрывая нелепый анекдот про то, как муж-рогоносец поверил в невероятную историю про переселение своей жены в крошечную шкатулку, непросто. Тем более непросто — заставить публику поверить в сюжет, заодно разглядеть за ним множество скрытых смыслов.

Если судить по внешним признакам, «Магия» вообще опасный спектакль. Действие происходит на курорте, в буржуазной среде и под лучами знойного солнца. В сценографии Зиновия Марголина мир роскоши и неги воссоздан со скрупулезной точностью, — здесь вам и модное дефиле, и альфонсы с подносами, и скучающие дамы света, и скука-скука-скука... Легко и быстро можно было превратить все это в плоский и пошлый любовный шарж. Отнюдь. Режиссер рассказывает историю одного адюльтера с такой верой в предлагаемые обстоятельства, так честно и так искренно, что остается только...верить вместе с ним. И в конце концов убедиться, что, несмотря на кажущуюся непритязательность, все в этой пьесе трудно и важно. «Магия» — это закодированный ответ на вопрос, что такое театр. А поскольку «весь мир — театр», то и с вопросом о смысле жизни она «справляется».

Сам Писарев играет Калоджеро ди Спелта, несчастного мужа, от которого сбежала любовь (роль Марты досталась Виктории Исаковой и Анастии Паниной). В бред про шкатулку его заставляет поверить иллюзионист Отто Марвулья (одна из самых ярких работ Виктора Вержбицкого) — он делает это не со зла, подчиняясь логике ситуации и не подозревая последствий. Тем не менее, его якобы-шутка становится для Калоджеро жизненной философией. Герой не принимает реальность даже когда слышит и видит вернувшуюся жену. Он скрывается от боли и разочарования в собственном мире иллюзий и грез. Финальная сцена, когда на устах Калоджеро-Писарева замирают слова «кто эта женщина?», — одна из самых сильных в спектакле. Много позже, после выхода из театра, зрителя, скорее всего, будет преследовать полубезумный и завораживающий взгляд человека, принявшего собственную истину как божественную. Начавшего жить не так, как предлагает ему мир, а как хочет он сам... Правильно это или нет, каждый решит сам. В Театре Пушкина с ответом определились — вера и есть та спасительная магия, которая помогает выжить в непростое для нашей культуры (и не только для нее) время.