Сад души вырублен в Пушкинском театре
Черный экран задника сцены в спектакле Владимира Мирзоева "Вишневый сад" вдруг раздвинулся до полоски света, и знакомые до боли чеховские персонажи оказываются совершенно незнакомыми прежде людьми. Спектакль Мирзоева в Пушкинском театре не преодолевает чеховский текст, а из него происходит. Прежде всего, главная пара – Лопахин и Раневская. Лопахин в исполнении приглашенного из Театра Ермоловой Александра Петрова совсем молод и по-мальчишески влюблен в свою барыню, оставшись верным тем детским чувствам, которые срезонировали в нем с точки отсчета личности. И вот Лопахин – победитель рядом с Любовь Андреевной, и она, кажется, тоже расположена принимать его влюбленность. Да и поговорить ей в этом доме решительно не с кем. Ее братец Гаев (Андрей Сухов) – инфантильный, ленивый, не хочет взрослеть. Сорокалетнего Гаева одевает и раздевает ко сну старый Фирс. Этот барин абсолютно уверен, что заслужил от мужика такую благодарность своим справедливым к нему отношением. А вот Лопахин для него чужой, так как его проект спасения усадьбы, которую через пару месяцев продадут за долги, совершенно лишен красоты и духовной наполненности.
В спектакле есть зримый образ, как соки вишневых деревьев питают персонажей пьесы. Шарлотта Ивановна на просьбу показать фокус вдруг материализует мешочки с вишневым соком, которые, как капельницы, подсоединены к героям. Люди, живущие корнями, традициями, энергией места, исчезнут с лица земли, как вырубленный вишневый сад. Виктория Исакова невероятно интересна в роли Раневской. Она сама, как вишневое дерево. Весной среди цветущего сада оживает. Но очень скоро понимаешь, что "ожить" ей все равно не удастся. Раневская – это кровоточащая рана, которая образовалась пять лет назад, когда утонул ее семилетний сын Гриша. Память о нем пропитывает стены этого дома. Аня (Таисия Вилкова) рассказывает Варе о жизни за границей, а между ними сидит Гриша. О нем ни слова, но он здесь, между ними, буквально физически (режиссер взял в спектакль двух мальчиков). Шарлотта показывает свои фокусы, а в памяти зрителей почему-то образ Гриши. Возможно, он любил фокусы. Дуняша идет купаться, а в ее памяти возникает образ мальчика с мячиком. Этой сценой начинается спектакль. Варя (Наталья Рева-Рядинская), которую все вокруг "вручают" бедному Лопахину, восхищает своей удивительной музыкальностью. Ее песня на испанском языке во французском стиле – знак тайного желания тоже увидеть заграницу. А она грохочет связкой ключей, и именно этот звук стал ее визитной карточкой. Заграница – это для Раневской. Она сорит последними монетами, чтобы не забыть, что была богатой барыней. Играет в любые игры, лишь бы заглушить боль потерь в этом доме. Его обитатели, судя по всему, любили когда-то проводить время в развлечениях, поэтому то и дело пытаются развеселить себя, вернуть атмосферу беззаботности. Но вместе с этими попытками опять воскресает образ Гриши.
Трагичность ситуации в спектакле очень конкретная, она касается всех персонажей. Это трагичность, живущая внутри Раневской и ее семьи, тех, кто вырос среди волшебной красоты вишневого сада. Трагичность смерти ребенка, которая осталась открытой раной, и никакой слом эпох не затянет ее. Эта смерть стала началом распада семьи, началом распада памяти о прошлом и детстве. Но она плохой попутчик для новой жизни. Поэтому сад, символ их души, тоже будет вырублен. Любые мечты о новой жизни иллюзорны, когда внутри тебя живет боль потерь.
Чеховский Космос режиссер тоже разглядел. Может быть, самую удивительную Шарлотту я увидела именно в этой постановке Мирзоева. Она не просто клоунесса, она иллюзионист с необычными способностями. Шарлотта способна материализовывать вещи, хотя никто этого не замечает. Она видит людей, их глупость, их будущее. Шарлотта носит ружье, заряженное конфетти, в отличие от Епиходова, который носит револьвер, потому что не знает – жить ему или застрелиться. Епиходова (Сергей Миллер) в доме называют "22 несчастья". Тем, кто знаком с нумерологией, это может показаться странным. Ведь 22 – число космического закона. Но Епиходов единственный, кто в результате всех "несчастий" остается "в порядке" под девизом английского историка Бокля: "Тот, кто не чувствует мрака, никогда не будет искать света". Свой револьвер он, в конце концов, вкладывает в ладонь Раневской, не забыв приставить ее руку к виску. Дуняша (Анастасия Мытражик), предложив себя всем мужчинам в доме, остается именно с ним. Именно его Лопахин после покупки дома назначает управляющим, а значит, Епиходов остается в доме, к которому прикипел душой, с желанной женщиной.
И главное – и Дуняша, и Епиходов, и Лопахин, и даже Петя Трофимов, который долго ищет свои старые галоши, выходят в прощальной песне обутыми. И только господа – Варя, Гаев, Аня и Раневская – босыми. У них ничего не осталось. Аня, жадно вдыхающая цветущий сад весной, по возвращении из Парижа, ближе к осени, вдруг обнаруживает, что не любит вишневый сад, как прежде. Гаев в отличие от Лопахина, который только от одного проекта получил доход в 40 тысяч рублей, будет работать за 6 тысяч рублей в год. Раневская снова едет в Париж с 15 тысячами рублей, которые Аня выпросила у бабушки на уплату долга. Неудивительно, что она босая при таких деньжищах. Этих денег ей все равно хватит ненадолго, оберут мошенники. Раневская возвратилась в имение весной, а уезжает осенью, во время сбора урожая. Но урожай оказался бесплодным. Как и у забытого Фирса (Михаил Жигалов), который, оставшись один, вдруг понимает, что жизнь прошла, а он будто и не жил. Уезжающие и провожающие поют о чем-то грустном, прикрыв глаза и как бы защищаясь от неизвестного будущего. А голубой задник сцены опять съедается черным экраном, словно выключили телевизор. Зато на поклонах всем артистам вручают вишневые ветки, возвращая надежду на новые сады.