Премьера мюзикла «Рождество О’Генри» в Театре им. Пушкина
К понятию «камерный мюзикл» у нас еще не привыкли – главным образом потому, что на отечественной сцене таковые почти не появляются. Меж тем, интересного материала существует очень много. И благодаря новому спектаклю московского Театра имени Пушкина пробел восполнен: на сцене филиала появилось «Рождество О’Генри», зрелище изысканное, красивое, немного волшебное.
«Рождество» — самое известное сочинение американского композитора Питера Экстрома (написанное для коллектива «Actors Theatre of Louisville», оно успешно шло во многих театрах на протяжении семнадцати лет). Либретто объединяет два рассказа О’Генри, «Дары волхвов» о молодой паре, пожертвовавшей своими самыми большими ценностями, чтобы сделать друг другу рождественские подарки, и «Последний лист» о дружбе двух девушек «от искусства» и живущего по соседству художника-неудачника. Поставил спектакль Алексей Франдетти (он же – автор русского текста), один из немногих на сегодняшний день российских постановщиков, тонко чувствующих жанр и способных решить задачу любой сложности – что доказывает его работа в нескольких серьезных проектах. С точки зрения режиссуры у «Рождества» нет недостатков: все, от организации пространства до выстроенной интонации и работы с актерами, сделано безупречно, со вкусом и четко выраженным авторским взглядом.
В первом акте мы оказываемся в крошечной квартирке влюбленных Дэллы и Джима, с нарисованными стенами и множеством деталей, причем «игрушечные» картонные предметы удачно сочетаются с настоящими; во втором – в просторной студии художниц Сью и Джонзи (художник – Тимофей Рябушинский). Здесь же разместился живой оркестр («вписать» его в пространство филиала – задача из разряда экстремальных, однако успешно выполненная). Режиссер придумал для музыкантов и игровые функции. Например, в первом акте на стенах появляются тени: то арфа «вырастет» в окошке, то человеческий силуэт промелькнет. А в кризисные по сюжету моменты флейтист будет заглядывать в окна (и даже войдет в дом, не переставая играть). Музыканты – точно добрые домовые, пристально наблюдающие за Дэллой и Джимом и оберегающие их от невзгод. Во втором акте, когда пространство расширится, оркестр разместится на сцене в «видимой» зоне. А руководителя оркестра Армена Погосяна за фортепиано сменит актер Дмитрий Волков – он будет рассказывать историю художниц и их эксцентричного соседа от имени своего персонажа, Доктора.
Из актерского состава опыт участия в мюзиклах есть только у Анны Кармаковой (в ее «багаже» главные роли в «Вестсайской истории» Новосибирского театра «Глобус» и в «Звуках музыки» компании «Stage Entertainment»). Однако другие участники спектакля искупают вокальные огрехи темпераментом, обаянием и убедительностью. И на такое небольшое пространство их певческих возможностей вполне хватает.
Кармакова играет двух очень разных героинь: живую, легкую Дэллу и строгую, замкнутую Джонзи. Ее Дэлла – порхающая нимфа с русалочьими кудрями, умеющая даже яичницу готовить с балетным изяществом. Она не просто любит своего Джима – она сделает все для его счастья. А для этого пойдет на что угодно. Джонзи же – образ совсем другой: это серьезная, надломленная изнутри девушка, не пускающая в душу эмоции. Ее способ общаться с миром – творчество (сольный номер о мечте увидеть Неаполь и передать его красоту – один из самых прочувствованных в спектакле).
Две героини достались и Анастасии Лебедевой: в первой новелле она появляется в маленькой роли мадам Софрони, покупающей у Дэллы волосы – в черном кружеве, с темными губами бантиком и огромными ножницами в руках, она словно пришла из фильмов Тима Бертона. Во второй ее скульпторша Сью, пожалуй, самый трагический персонаж: крошечная худенькая девушка с папиросой в зубах, «вечная подруга», спасающая всех, не щадя себя. Одинокая, закрытая, она если и позволяет слезам выступить на глазах, то никогда не покажет печаль другим.
Хотя энергетический центр спектакля – девушки, мужские образы не менее запоминающиеся. Джим Петра Рыкова – простой и добрый, бесконечно любящий жену и готовый вынести мир на своих плечах, только бы ей было хорошо. Художник Берман Александра Матросова – персонаж вроде бы фарсовый, но одновременно серьезный, за его внешней феерией прячется одиночество непонятого человека. И именно на его счету – два самых важных в этой новелле вокальных номера.
«Рождество» вполне можно назвать «спектаклем для широкого круга зрителей». Но в первую очередь он – для тех, у кого тяжело на душе. Потому что позволяет поверить: даже если все плохо и безвыходно, в жизни может возникнуть ситуация, человек или даже предмет – и это самое «все плохо» перестает иметь значение и просто исчезнет.