Немного европейского шума
В Театре имени Пушкина сыграли премьеру, не первую в этом сезоне, но первую, которую выпускает в этом сезоне и в нынешнем статусе художественного руководителя Евгений Писарев. Выбор неожиданный – «Много шума из ничего», не комедия и не трагедия.
С Евгением Писаревым контракт был заключен прошлым летом, вскоре после смерти Романа Козака. На один год, который через полтора месяца и закончится. Однако же нет оснований думать, что в Пушкинский вместо Писарева подберут кого-то другого, скорее всего с ним продлят контракт, хотелось бы – чтобы не на год, а на два или на три года. Все-таки театр – такая медленная машина, здесь не прожить без перспективного планирования, иначе... Не поспоришь с Марком Захаровым, который на днях – на встрече с мэром Собяниным – заметил, что «театр – очень хрупкое заведение, и они всегда и везде стремятся к распаду». А теперь – про премьеру.
«Много шума из ничего» – во всех отношениях неожиданный выбор. Театр Пушкина не был в числе отстающих, не успел еще предаться распаду и тлению, когда Писарев пришел в него худруком, тем не менее принято считать, что начинать лучше с комедии, опытные люди рекомендуют, например, «Лес» Островского.
«Много шума из ничего» у Шекспира – не комедия. И – не трагедия, хотя вот-вот, кажется, и – все, гора трупов, как в «Ромео и Джульетте» или «Отелло», черты той и другой в этой пьесе прочитываются без труда. А заканчивается все счастливо, цепочкой свадеб вместо цепочки трупов. Вполне жизнеутверждающий финал.
Писарев пренебрегает отсылками к итальянским географическим подробностям и отказывается играть в хотя бы условное «прошлое». И это можно назвать общим местом сегодняшнего театра: те, которые у Шекспира военные, выходят на сцену в бежево-коричневом камуфляже, те, которые девушки, тоже ведут себя как «свои». В одних спектаклях пренебрежение историческими условностями смотрится органично, в других – нет. В спектакле Евгения Писарева вроде бы – в том числе и благодаря переводу Екатерины Ракитиной – ничто не сопротивляется такому решительному переводу часовых, а вернее – вековых поясов. Фраза одного из приставов «Мы – слуги закона, мы – господа полицейские» вызывает в публике живой отклик и – аплодисменты. Они и ведут себя, как положено полицейским: пока один арестовывает подозрительных Борачио и Конрада, другой снимает задержание на камеру мобильного телефона. Эта шутка тоже пользуется успехом, и режиссер повторяет ее потом неоднократно.
Но острота основного конфликта – спала девушка с кем-то еще до свадьбы или нет – сегодня, конечно, не та же, что 400 лет назад. Можно сказать, что для солдат-офицеров, людей прямолинейных и простодушных, и сегодня все это – важно и принципиально. Можно сказать. Но уж переживания родителя по такому ерундовому поводу сегодня точно не стоит преувеличивать. Не вышла за этого – выйдет за другого, беда невелика.
Там, где режиссер сближается с Шекспиром, – нет смысла спорить – зал замирает, подчиняясь драматизму момента в сцене свадьбы, которую расстраивает выпад Клавдио (Владимир Жеребцов), его жестокое и несправедливое разоблачение. Его заявление – как гром среди ясного неба для отца невесты Леонато (Андрей Заводюк), для самой невесты (Анна Бегунова), ее сестры Беатриче (Александра Урсуляк), для Бенедикта (Александр Арсентьев)... Но публика-то знает, чем обернется брачная церемония, публика – предупреждена. Тем не менее Писарева тут не подводит доверие к Шекспиру, а Шекспир не подводит режиссера. И пластически сцена выстроена сложно, движения выверены и при этом решительны и резки, как повороты сюжета (режиссер по пластике – Альберт Альбертс).
Скучно не будет, тем более на помощь Шекспиру то и дело приходит живая музыка в исполнении группы W/: они играют (электрогитара, клавиши, труба), они поют – причем солист свободно бродит между доном Педро и доном Джоном... Но тут режиссеру как будто недостает смелости. Придумал он группу, выводит ее на сцену. Хорошо. Живая музыка. Драйв. Второе действие начинается долгим музыкальным вступлением, минут на пять... Живая, танцевальная музыка. А свет уже погас, публика ждет продолжения сюжета.
Уж если есть музыканты, если интрига закручивается на маскараде, так пусть играют в антракте, пусть будет танцпол. Играть – так играть.
Несмотря на отдельные недостатки, премьеру Писарева совсем не хочется ругать.
Редкий случай – видно, с каким удовольствием актеры выходят на сцену. И если для худрука было важно собрать из разновеликих актеров компанию, собрать и увлечь их своею игрой, то с этой задачей справиться удалось, нет сомнений.
