Top.Mail.Ru
На грани катастрофы | СМИ о Московском драматическом театре

«Сады» в театральной Москве расцветают повсюду. На следующий день после премьеры в «Школе драматического искусства» свою версию последней пьесы Чехова представил Театр им. Пушкина. Режиссер Владимир Мирзоев увидел в хрестоматийном тексте приговор современной стране. А в чеховских героях — нас с вами, внезапно снова оказавшихся на краю бездны.

Поклонники Мирзоева вряд ли будут разочарованы спектаклем, несмотря на то, что «Вишневый сад» сильно отличается от последних работ режиссера. Здесь намного меньше эксцентрики, гротеска, нарочитой нелогичности. Первые полчаса действия мирзоевский почерк вообще неочевиден, как будто главный постмодернист русской сцены вдруг изменил себе и решился на «ровную» постановку. Однако о традиционном прочтении речь не идет.

Первая же сцена — без пяти минут эротическая. Лопахин раздевает Дуняшу на глазах у ее жениха Епиходова. Когда приезжает Раневская со своей «свитой», с колосников падают капельницы с кровью (вишневым соком?), к которым самостоятельно подключают себя абсолютно все. Известий с аукциона чеховские персонажи ждут на пляже, а ближе к финалу лихо отплясывают под хит Bumblebeee группы Kasabian. На этом «фокусы» заканчиваются. Все остальное строго по тексту.

Очень любопытна сценография Александра Лисянского, превратившего сцену в мертвецкую. Бледный неровный свет, покатый деревянный пол, под которым «спрятан» весь дом — с садом, окнами, шкафом, роялем и др. Персонажи появляются оттуда, как из преисподней. Последний штрих в апокалиптической картине — три гигантские балки, образующие крест. Узнав, что сад продан, Раневская встает ровно под ним. Она улыбается и затягивает веревку вокруг своей шеи.

Страшно недолго, поскольку в исполнении Виктории Исаковой Раневская — хотя и страдающий персонаж, но не трагический. Невероятная красавица, обольстительница, богиня. О, как жадно смотрит на нее Лопахин (Александр Петров). Она отмечает это с удивлением, смешанным с брезгливостью. Как этот мальчик превратился в хозяина жизни? Зачем? Но превратился. И элита сменилась в очередной раз, и революция грянула.

Режиссер не позволяет себе прямых сравнений, но то, что он поставил спектакль про современность, сомнений не вызывает. В финале задник стремительно сжимается, музыка стихает, все тонет во мраке. Мирзоев как будто говорит зрителю: так выглядит катастрофа. Ее можно не замечать, но невозможно потом отменить.