Москва слезам поверит.

Вчера в Театре Пушкина сыграли премьеру спектакля Романа Козака "Наваждение" по пьесе Александра Галина с Верой Алентовой в главной роли. МАРИНА ШИМАДИНА давно не видела в театре такой образцовой мелодрамы.

Название спектакля "Наваждение" вызывает в памяти смутные обрывки каких-то иностранных фильмов про испепеляющую страсть, неожиданно накрывающую людей в самый неподходящий момент и в самом неподходящем возрасте. В последнее время об этом почему-то много снимают. Пьеса Александра Галина, написанная им где-то в семидесятые годы, трактует этот вечный сюжет с типично русской спецификой. Одинокая женщина Зинка-проводница подбирает свою единственную любовь на железнодорожной платформе в сугробе. Его, прежде уважаемого человека, начальника гаража, выгнали с работы, от него отвернулись друзья и жена – лучшего объекта для любви русской жалостливой бабе найти трудно. Она отволокет его, естественно, пьяного в стельку, домой, вымоет, вычистит, накормит, напоит и, наплевав на приличия и пересуды товарок, будет с ним носиться как с писаной торбой.

Зинку-проводницу в спектакле играет Вера Алентова. Одинокие влюбленные русские женщины бальзаковского возраста – это ее конек. Героиня пьесы Александра Галина – близкая родственница ее Катерины из бессмертной картины "Москва слезам не верит". Только здесь все чувства, движения и поступки героини заострены до карикатурности. Нелепая аляпистая одежда, паричок а-ля Мэрилин Монро и ее же знаменитая раздувающаяся юбка, провинциальный выговор, неуклюжая походка и неловкие жесты. Актриса, как и ее героиня, не боится быть смешной и много от этого выигрывает. Ее милый дружок Федя (Игорь Бочкин) представляет собой тот тип мужчины, что чуть покраше обезьяны: опухший, небритый, расхристанный, в трениках с вытянутыми коленками. За что русские женщины таких любят – непонятно. Но героиня Алентовой любит так, что все Джульетты отдыхают. Когда Федя уходит к своей бывшей, она не видит ничего вокруг, даже вернувшегося из армии сына. Свою последнюю сцену госпожа Алентова ведет уже без характерности, в полную силу своего неизрасходованного женского надрыва, как и подобает в настоящей слезовыжимательной мелодраме.

Несомненно, этот жанр, столь редкий сейчас на нашей сцене, будет пользоваться у широкого круга зрителей успехом не меньшим, чем дамские романы. Тем более что спектакль хорошо и крепко сделан, что тоже нынче нечасто встречается в московских театрах. Кажется, главному режиссеру театра Роману Козаку в последнее время больше удаются именно жанровые постановки: комедия "Академия смеха" каждый раз доводит публику до колик, молодежная драма "Ромео и Джульетта" собирает полные залы далеких от театра тинейджеров, а его новая мелодрама наверняка заставит дам взяться за носовые платки. При этом господин Козак не атакует публику в лоб: он помещает душещипательную историю Александра Галина в стилизованное, уже мифологизированное пространство советского быта с его слониками на полках и Леонидом Ильичом по телевизору, умно создавая необходимую для современного зрителя дистанцию отстранения.

Художник-постановщик Валерий Левенталь придумал для спектакля отличные декорации – движущиеся ширмы в виде вагонов поезда и дверей купе. Персонажи заходят в дверь, закрывают ее за собой, и ширма быстро уезжает, будто мы вместе с героями уже оказались внутри. Само жилище Зинки-проводницы обозначается тонкой тканевой ширмой, сквозь которую просвечивают уходящие в перспективу железнодорожные пути, провода и платформы. Это создает ощущение зыбкости и непрочности Зинкиного домашнего уюта и ее недолгого счастья, такого же мимолетного, как короткая остановка скорого поезда. А над сценой возвышается арка железнодорожного моста, по которому в финале бредет брошенная героиня. По логике вещей она должна бы с него броситься. Но тогда это была бы совсем другая история, а господин Козак блюдет чистоту жанра.