Клубный Шекспир для состоятельных господ
С афиш «Шума…», развешенных по Москве, смотрят две группы — томные девы в локонах и воздушных сорочках, будто бы дожидающиеся женихов прямо в постели, и смотрящие исподлобья вооруженные мужчины в маскировочной военной форме, с перепачканными лицами и в касках — женихи. Слоган спектакля — «Испытание любовью». Правда, у Шекспира речь идет скорее об испытании клеветой, но не будем придираться к словам.
Когда Евгений Писарев, самый востребованный в Москве постановщик нарядных кассовых комедий, стал худруком Театра имени Пушкина, не было сомнений в том, что теперь подведомственное ему заведение окончательно станет «театром хорошего настроения». Но реклама «Много шума из ничего» показывала, что амбиции у Писарева выше: для своей первой постановки он взял не какой-нибудь бульварный хит, а Шекспира и явно решил его драматизировать. Речь идет о солдатах, вернувшихся с войны, какие уж тут шуточки. Вообще-то в «военном» подходе ничего нового нет, вот и недавно по соседству, в Театре на Малой Бронной, Константин Богомолов ставил мрачное послевоенное «Много шума…». Но Писарев и в этом раскладе остался верен себе — у него вернувшиеся с какой-то веселой и непыльной войны красивые молодые солдаты скачут, как стадо жеребят, дерутся, тискают друг друга и хотят только одного — развлекаться. Так шекспировская комедия превращается в непрерывную вечеринку под сладкие песни не покидающей сцену Группы W/.
В Театре Пушкина, надо сказать, к сегодняшнему дню сложилась очень симпатичная труппа — молодая, живая, способная, это видно и по новому спектаклю. Но пока, судя по всему, ее задача — лишь развлекать состоятельных господ. Карнавал в доме Леонато, тот самый первый вечер, когда становятся женихом и невестой юные Клавдио (Владимир Жеребцов) и Геро (Анна Бегунова) и в результате череды веселых обманов признаются друг другу в любви строптивые остряки Бенедикт (Александр Арсентьев) и Беатриче (Александра Урсуляк), похож на эротическую клубную вечеринку. Здесь все пьяны, включая влюбленных, все девушки (даже нежная Геро) носят вызывающие маскарадные мини вроде халатика медсестры, демонстрирующего подвязки для чулок. Все мужчины — брутально-мачистские костюмы суперменов с торчащими гипертрофированными членами. Этот маскарад, придуманный художницей Викторией Севрюковой, так же, как и объявление на сайте театра, что «Много шума из ничего» детям до 16 смотреть не рекомендуется, — судя по всему, следы первоначального режиссерского замысла сделать из спектакля эротическое шоу. От этой идеи отказались, действие выглядит вполне невинно, но в то же время окончательно потеряла смысл главная интрига сюжета, и сделалось вовсе не понятно, из-за чего тут устроили сыр-бор и «много шума». Отчего после пьяных угарных ночей и двусмысленных карнавалов Клавдио так потрясен сплетней, что его невеста потеряла невинность? А он на что рассчитывал? Почему из-за этого он шумно отказывается от свадьбы и позорит Геро перед людьми?
Создается впечатление, что сегодня разговор о человеческой порядочности и о проверке людей клеветой оказался театру неинтересен и даже непонятен. Тут к месту вспомнить давний спектакль вахтанговского театра — в 1937 году здесь играли «Много шума из ничего» с легендарными Рубеном Симоновым и Цецилией Мансуровой в роли Бенедикта и Беатриче. Оба актера были немолоды тогда, но именно они придавали этой веселой и легкой постановке глубину — они играли искренних и чистых людей, не верящих наветам и готовых биться за доброе имя оклеветанной Геро. Представляете себе, как это было важно в тридцать седьмом? А теперь, похоже, и клеветник не заслуживает внимания, и тот, кто поверил клевете, устроил из разоблачения шоу и тем довел любимую девушку до смерти, не чувствует своей вины. Ставя финал пьесы, Писарев вовсе выкидывает эпизод, где, узнав о невинности Геро и желая искупить свою вину и понести наказание, Клавдио соглашается жениться на любой, на кого укажет отец его погибшей невесты. Тут все необременительно, как легкое похмелье наутро после вечеринки. Герой будто бы говорит: «Да, жаль, что я погорячился и она умерла. Ах, не умерла? Тогда давай поженимся!». А потом — дискотека.
