«Караул! Дело о похищенном макете»

«Караул! Дело о похищенном макете»

Театральная Москва следит за новой схваткой. Схватка далеко не первая. Конечно — не последняя. Враги закоренелые. Имена: Таиров, Мейерхольд.

«Озеро Люль» — «Человек, который был четвергом».

«Театр Революции—Камерный».

Мне не удалось попасть к самым захватывающим моментам сражения. Ни премьеры «Озера Люль», ни премьеры «Четверга» я не видел. Но споров о похищенном макете (как всегда — борьба идёт за чисто формальное изобретение) — наслушался вполне достаточно для того, чтобы заинтересоваться и попробовать разобраться самому.

И вот — свидетельствую:

«Озеро Люль», современная мелодрама. Файко, в постановке Мейерхольда, в конструктивах Шестакова.

Американизация на полном ходу. Лифты, гудки, рекламы, фокстрот.

«Человек, который был четвергом». Инсценированный Честертон.

Уверяют, что когда на премьере «Четверга» открылся занавес—слышен был из залы истошный голос:

«Украли»!

Ибо: тоже — лифты, тоже — рекламы, тоже — гудки, тоже — фокстрот.

Явное и недвусмысленное совпадение. Совпадение, доставившее недоброжелателям Камерного театра множество удовольствий. Усилиями этих недоброжелателей очередной скандал был изготовлен в кратчайший срок. Истошный голос, возопивший на премьере—был услышан, поддержан, превращён в хор.

На всех журнальных перекрёстках самозваные герольды вещали о позоре Камерного театра. Пресса обрушилась на него лавиной язвительных строк.

Справедливо ли?

Забудем о хронологии. Забудем о том, что постановка «Четверга» была задумана тогда, когда и самое «Озеро Люль» ещё не было написано. Забудем о том, что макет «Четверга» был изготовлен тогда, когда ещё никто в театре Революции не думал о постановке «Озера Люль». Забудем даже о том, что макет Веснина к «Четвергу» сконструирован гораздо лучше, чем макет Шестакова к «Озеру»...

Важно не это. Важно то, что эти два макета — по существу—разнородны.

Говорить об их сходстве только потому, что и там, и тут — злополучные лифты — это значит говорить о сходстве двух людей только потому, что у них есть носы.

В «Озере Люль» макет — на протяжении всех пяти актов конкретизирует и детализирует место действия. Конструктор подчинён драматургу. Отель — вилла — магазин — кабинет — полустанок. Макет изобразителен прежде всего, — декорация в самом традиционном смысле этого слова, несмотря на конструктивный метод построения.

В «Четверге» макет ничего не конкретизирует. Более того: это абстрактная схема, некая урбанистическая «вытяжка». Место действия никак не определяется.

Это с одной стороны. А с другой — он только станок, только площадка для игры.

Камерному театру — в процессе своего развития — пришлось упереться в проблему «современности». Как всегда, Камерный театр, идущий чисто формальным путём (пора это понять) взял эту проблему внешне и поверхностно и притом в специфически урбанистическом плане.

Город, как таковой. А поэтому—лифты, гудки, рекламы. Для того, чтобы дать действенный ритм этого города, для того, чтобы сгладить самоцельность этих лифтов — нужно было создать нечто вроде пьесы — развёртывающейся в обстановке этого абстрагированного города. Отсюда — и ещё из любви Камерного театра к фантасмагории — инсценировка романа Честертона.

Иными словами — метод построения спектакля обратный тому, который мы видели в театре Революции. Ибо в театре Революции — пьеса — основной стержень спектакля и макет пригнан к ней.

А в Камерном — макет — все эти лифты, все шедевры инженерии — самодовлеющи; к ним пригнана пьеса.

Таковы основные различия этих двух постановок.

Собственно говоря — всё.

В качестве post Scriptuma могу добавить: только очень близорукие или злонамеренные люди могут говорить о подозрительности совпадения этих двух постановок. Но так как мы все ещё не можем избавиться от привычки к гражданской войне — хотя бы и перенесённой в сферу театра.

— А la guerre, cemme a la guerre.