«Эй, музыканты, играйте, я желаю вас слушать!»

Работы этого артиста – не просто актёрская игра, это чистая музыка! Она заставляет по-иному звучать всё вокруг, задаёт тональность действию, гармонизирует его. Ощутить эти тонкие вибрации означает почувствовать божественность хоровых композиций или томление роденовских скульптур. Эта музыка облагораживает лицедейство на сцене, превращая его в акт воспевания красоты как единственной истины на земле! Не это ли «цель желанная»?

Борис Дьяченко – актёр с невероятно богатой творческой биографией. Он играл на сцене Московского Художественного театра в легендарных спектаклях «Мы, нижеподписавшиеся» (Лёня Шиндин), «Валентин и Валентина» (Карандашов), «Тартюф» (Валер). В театре на Таганке воплотил образ Лопахина в чеховской версии Анатолия Эфроса и Филинта в «Мизантропе». Затем были прославленные подмостки «Современника», а с 2001 года – труппа Московского драматического театра им. А.С. Пушкина. Параллельно актёр занят в постановках антрепризного Театра Антона Чехова, с которым его связывает многолетнее сотрудничество. Везде Борису Дьяченко удаётся не сковывать в себе свободу «актёра-воплотителя».

В «Ужине с дураком» (режиссёр – Леонид Трушкин) он проницательно следит за реакциями зрителей, никогда не молчит – говорит глазами, пластикой, жестом. В его герое читается повесть человеческого очищения от налёта пошлости и эгоизма. Парадоксально, но такого эффекта удаётся достичь в чистокровной «комедии положений»!

Постановку, уходящую корнями в 1998 год, сегодня невозможно представить без Бориса Дьяченко, сыгравшего здесь несколько ролей. В первоначальной версии он воплотил образ Лёблана, совестливого друга французского буржуа. Писатель-аристократ от макушки до пят, корректный и мягкий, когда он впервые появляется на сцене, то, колеблясь, признаётся, что работает над биографией Бальзака. А после делает малозаметный, но вполне жеманный писательский жест, потирая висок. В современной версии Борис Дьяченко исполняет одну из главных ролей – корыстолюбца Пьера. Залихватская удаль, с которой успешный издатель борется за возвращение мира в собственном доме, повышает градус азарта. Актёр ощущает двойственность авторской мысли – да, Пьер ужасен в эгоцентризме и да, он так похож на каждого из нас, пытающихся вырвать из рук судьбы самый лакомый кусочек пирога. Дуэт Фёдора Добронравова и Бориса Дьяченко задаёт нужное настроение спектаклю, расширяя его рамки до трагикомического горизонта. Актеры не просто дополняют друг друга, здесь формула успеха кроется в ином: в умении слышать партнёра, даже тогда, когда тот ничего не говорит, а лишь взглядом провожает тебя на авансцене.

Деловитый Пьер и хлопотливый Роберт (герой комедии Леонида Трушкина «Всё как у людей») в рисунке Бориса Дьяченко проникнуты большим светлым лиризмом. При всей открытой выразительности, за их маской скрывается сложное содержание. Они по-настоящему интересны, потому что проживают на сцене собственную жизнь, а не пытаются дополнить общую картинку броской деталью.

Из простака Роберта, угодившего в любовную ловушку, Борис Дьяченко создаёт характер внешне самодостаточный. Он комичен своей серьезностью в непреклонном желании выйти сухим из воды, не потеряв ни любовницу, ни друга, ни покойную будущность. «А вам столько лет и не дашь!..», – бросает ложный комплимент повариха. И в сию секунду, лицо Роберта преображается: манко расплывается улыбка, выпрямляется осанка, он будто сбросил с плеч пару десятков лет. «Я бы дала шестьдесят!», – саркастично режет по живому предприимчивая мадмуазель. Своему Роберту актёр не разрешает расслабиться ни на секунду, он всегда начеку: глаза бегают в поисках спасательного круга, герой то застывает в неудобной позе, то напряженно вскакивает, эмоционально жестикулируя. Он пытается самому себе казаться уверенным, но терпит сокрушительное фиаско, ведь абсолютно лишен духа авантюризма.

Актёр всегда старается оставить персонажу свободу, маленькую, но укромную лазейку, куда можно припрятать не распутанные нитки переживаний. Согласно правилам, клубок интриг будет прилежно смотан в финале истории, но… герои Бориса Дьяченко всё же оставят тайны при себе. Наверное, поэтому от этих персонажей иногда веет холодностью или задумчивостью. Таким выглядит герой спектакля театра им. А.С. Пушкина «Девичник club» (режиссёр – Роман Козак).

Растерянность Сэма сопровождается постоянной напряжённостью, его переполняют сомнения, породившие внутри флегматичного вдовца настоящий хаос. А ещё, Сэм – это не просто чудак, он романтический чудак, возможно последний из благородных рыцарей. Но внешняя нервозность не скрывает обаяние и поэтичную натуру героя, в глазах которого играет неуловимый блеск мечтательности, как огонёк одинокого маяка. Возможно, именно эта мечтательность, осознанная отрешенность, оторванность от материального мира объединяет всех персонажей Бориса Дьяченко и придаёт им рельефности и психологической широты. Поэтому они и кажутся не вырезанными картонными фигурками в черно-белой раскраске, а чувствующими, ранимыми и живыми. Это делает их похожими на чеховских персонажей, остро осознающих свою обреченность, ведь они неудобны миру конформистов. Герой, болезненно прозябающий жизнь, даже в минуты приближения к счастью страшится его, начинает лихорадочно развеивать невидимую дымку, как будто отгоняет приведение. Сэм никогда не будет форсировать, но и меланхолии не поддаётся. Его переполняет ребячество! Он в буквальном смысле подпрыгивает и скачет по сцене, когда получает согласие от Иды (актриса Мария Аронова) вместе отправиться на свадьбу приятельницы. Это хроническое ребячество – защитная реакция на грубости мира.

Усиливается это качество в Дэвиде Блиссе из спектакля Евгения Писарева «Апельсины & Лимоны». Героев английской пьесы буквально «знобит» от жажды творчества, игры, безумства, лицедейства и безрассудства! На самом же деле, они расчетливо надевают розовые очки, отгораживаясь от прозы жизни.

«Одни ненормальные вокруг!» – бросает в зал «незаурядный драматург» Дэвид Блисс. Эту роль Борис Дьяченко делает одновременно экспрессивной и лёгкой. Когда в финале Блиссы, вдоволь наигравшись с гостями, переключаются на новый роман Дэвида, эпилог превращается в полноценный моноспектакль. Теперь главный герой Дэвид Блисс!

Со взъерошенными волосами, в домашнем бесформенном халате и с рукописью в руках, этот шут с одной стороны ежесекундно посмеивается над всеми, а с другой – сам подставляет себя под зрительский смех. Нескладный Дэвид изящно фонтанирует потешными фразочками, купается в донкихотстве, позволяет себе, излишне не кривляясь, отдаться сиюминутным чувствам! Теперь ему хочется заполучить руль корабля, он отбрасывает края длинного халата, становится на нос судна и отправляется с семьей в мир грёз и безудержных фантазий. Так и хочется воскликнуть ему вслед: «В добрый путь, милый мечтатель! Попутного ветра!»

В премьерном спектакле театра им. А.С. Пушкина «Ложные признания», Борис Дьяченко играет роль поверенного господина Реми. В его герое ощущается что-то приятно-импозантное, быть может, именно это делает пьесы Пьера Мариво «…смесью метафизики и тривиальности, двусмысленных чувств и просторечных оборотов». Ты не можешь до конца быть уверенным, когда Реми лукавит, а когда говорит всерьёз, разыгрывает ли шахматную партию, припрятав в рукаве пиджака ферзя или же, он просто заурядная «рыбка» в буржуазном аквариуме.

Актёр аккуратно ведет голосовой ритм спектакля. Господин Реми в строгом сером костюме, как бы заговаривает племянника, богатую вдову, служанку и всё пространство комнат. Не меняя интонации, с натянутой канцелярской улыбкой он, то снизу-вверх заглядывает в глаза манерной Араминты (Виктория Исакова), то по-отечески подначивает Доранта (Фёдор Левин). При всей сухости речей Реми, актёру удаётся его действия и оценки исполнять с тонко намеченным зазором между словом и мыслью. Реми олицетворяет судьбу человека в путах собственной грешной природы, перед которой сложно устоять. Он существует в спектакле, как вечно находящаяся на страже изворотливость или фальшивое благородство.

В составе актёрской природы Бориса Дьяченко кроется что-то неповторимое, что-то гораздо большее, чем эксцентричный гротеск или психологическое погружение. В каждом его персонаже слышится напряженная нотка трагичности. Она ненавязчиво, но уверенно пульсирует в сердце Пьера, обаятельного Сэма и Роберта, господина Реми и фантазёра Дэвида… Они красивы в таком рисунке, в умении заставить всё вокруг замереть на миг. И в этом миге чуткий зритель получает шанс испытать то самое очищение, что скрывает красивое слово «катарсис».