Любовь под вязами — смотреть спектакль в театре имени А.С. Пушкина

Premiere

11.11.1926

Annotation

Постановка этой пьесы американского драматурга Юджина О’Нила принесла Камерному театру большой зрительский успех. Она как нельзя лучше отвечала требованиям Таирова, вместо абстрактных эмоций предлагая конкретные проблемы и обстоятельства. «Любовь Ромео и Джульетты не может больше захватить зрительный зал в силу абстрактности препятствий, которые ей приходится преодолевать. Любовь Эбби и Ибена, наоборот, волнует зрителя именно потому, что на своем пути она вступает в борьбу с инстинктом собственничества, препятствием, актуальность которого предельно конкретна», — говорил он в беседе с актерами.

Молодая Эбби становится женой старика Кэббота. Переехав на ферму к мужу она знакомится с его сыном Ибеном и безумно влюбляется в молодого человека. Ибен также мечтает об Эбби. Между их счастьем встает не только старший Кэббот, но и конфликт собственников. Ибен должен унаследовать ферму после смерти отца, но его мачеха также претендует на имущество. Любовь между ними отходит на второй план, вытесненная взаимным недоверием и жаждой наследства…

Таиров вел исполнителей к тончайшему проникновению в психологию действующих лиц. Роли Эбби и Ибена блестяще играли Алиса Коонен и Николай Церетелли (позже Николай Чаплыгин). В персонажах кипела борьба инстинктов — страсти, перешедшей в любовь, этого родника, очищающего их души, против инстинкта собственничества, привитого им обществом и средой. Вызывающая бравада каждого, одного перед другим, как будущих владельцев фермы, и непреодолимое тяготение влюбленных сквозили во всем: в стихающем и снова взрывающемся звуке речи, в затаенных интонациях движений, настороженных, вдруг — смелых, вызывающих, а потом — чистых естественных, живых, передающих вожделение, желание, нежность. Преступление становится для них ступенью к нравственному пробуждению, ужас перед содеянным открывает глаза на жизнь и ее истинные ценности.

Критик Марков так отзывается о спектакле в «Правде»: «Камерный театр и его режиссер Таиров хорошо расслышали тяжелую поступь драмы О’Нила. Не приурочивая пьесы к определенному моменту, Таиров в соответствии с манерой Камерного театра переводит действие в атмосферу обобщенного реализма. Постепенное нарастание внутреннего действия, освобождение от мелких деталей, скупость внешнего оформления (отличный макет братьев Стенберг), пародийный рисунок танцев (прекрасно поставленных Н. Глан) — все передает умело угаданный ритм пьесы».