Багровый остров 1928 г.

Premiere

11.12.1928

Annotation

Перейти на страницу постановки «БАГРОВЫЙ ОСТРОВ» 2022 года — премьера 12 и 13 октября!

О спектакле 1928 года.

Генеральная репетиция пьесы гражданина Жюля Верна в театре Геннадия Панфиловича с музыкой, извержением вулкана и английскими матросами

Этот спектакль «прожил» на театральной сцене короткую жизнь. Всего 60 представлений, и в июне 1929-го его уже сняли с репертуара. Полюбившийся зрителем и неугодный властям — таким он вошел в историю Камерного театра.

М. А. Булгаков написал пьесу по мотивам фельетона «Багровый остров», некогда опубликованного в газете «Накануне». Текст был готов в марте 1927-го, но Главрепертком дал разрешение на постановку только полтора года спустя. Задержка объяснялась острой критикой произведений Булгакова в советской печати. В ходе подготовки спектакля автор сделал ряд цензурных изменений, а также дополнений по требованию Таирова. Так, по цензурным соображениям была удалена реплика режиссера Геннадия Панфиловича, обращенная к драматургу Дымогацкому: «Имейте в виду, я в случае чего беспощадно вычеркивать буду, тут надо шкуру спасать. А то так можно вляпаться, что лучше и нельзя! Репутацию можно потерять». Слова же игравшего Сизи-Бузи актера Анемподиста Сундучкова: «Говорил я Геннадию, не женись на актрисах… и всегда будешь в таком положении…» — сняли по соображениям внутритеатральным. Таиров был женат на актрисе Алисе Коонен, которая пользовалась в его театре почти диктаторскими правами.

Стремясь оградить спектакль от политической критики, Таиров перед премьерой разъяснил замысел постановки в журнале «Жизнь искусства»: «Это театр в городе Н. со всей его допотопной структурой, со всеми его заскорузлыми общетеатральными сценическими и актерскими штампами, который, попав в бурное течение революции, наскоро „приспособился“ и стал с помощью все того же арсенала своих изобразительных средств, ничтоже сумняшеся, ставить на своей сцене только сугубо „идеологические“ пьесы… И директор театра Геннадий Панфилович, и драматург Дымогацкий — оба вперегонки „приспособляются“ и оба полны почти мистического трепета перед третьим — Саввой Лукичем, ибо от него, от этого Саввы Лукича, зависит „разрешеньице“ пьесы или „запрещеньице“. Для получения этого „разрешеньица“ они готовы на все: как угодно перефасонивать пьесу, только что раздав роли, тут же под суфлера устраивать генеральную репетицию в гриме и костюмах, ибо Савва Лукич в Крым уезжает. А Савва Лукич, уродливо бюрократически восприняв важные общественные функции, уверовав, как папа римский, в свою мудрость и непогрешимость, вершит судьбы Геннадиев Панфиловичей и Дымогацких, перекраивает вместе с ними наспех пьесы, в бюрократическом стремлении своем не ведая, что вместе с ними насаждает отвратительное мещанское, беспринципное приспособленчество и плодит уродливые штампы псевдореволюционных пьес, способных лишь осквернить дело революции и сыграть обратную, антиобщественную роль, заменяя подлинный пафос и силу революционной природы мещанским сладковатым сиропом беспомощного и штампованного суррогата.

В нашу эпоху, эпоху подлинной культурной революции, является, на наш взгляд, серьезной общественной задачей в порядке самокритики окончательно разоблачить лживость подобных приемов, к сожалению, еще до конца не изжитых до настоящего времени. Эту общественную и культурно важную цель преследует в нашем театре „Багровый остров“ — спектакль, задача которого является путем сатиры ниспровергнуть готовые пустые штампы как общественного, так и театрального порядка».

Понятно, что режиссер стремился сделать спектакль цензурно более приемлемым, поэтому сводил дело к личностям отдельных исполнителей, допускающих произвол и самодурство. Хотя от замысла автора, яро обличающего советскую цензуру, это было достаточно далеко. Но даже такие меры не позволили Таирову надолго удержать спектакль в репертуаре. В схватке цензуры и искусства снова победила цензура.