Театральный сезон 1925/1926 года

Общие революционные темы выдвинуты спектаклями «Косматая обезьяна» (Камерный театр) и «Загмук» (Малый театр). «Косматая обезьяна» принесла Камерному театру долгожданную победу. Интерес этого сильного спектакля отнюдь не в пьесе. Американский драматург ОНил и его замысловатая манера письма тускло звучат в нашей современности. Шаблонная мелодрама окутана рядом приёмов экспрессионизма. Основное положение пьесы напрасно показалось автору острым — сосредоточившись вокруг него, автор, по существу, им и ограничился. Название пьесы остаётся только названием. Встреча с «белой девушкой», дочерью американского миллиардера, пробуждает в душе кочегара стихийную анархическую жажду разрушения, мести и обиду. Не умея найти им выхода, он гибнет: внезапно в итоге многих похождений кочегар, прозванный взволновавшей его девушкой «косматой обезьяной», влезает в настоящую клетку для обезьян. Так фантастически и туманно подчеркивает ОНил изуродованное общественное положение героя. Надуманное построение болезненной и нездорово-острой пьесы подчеркнуто тем, что пьеса представляет постоянный и неизменный монолог героя на одну и ту же тему. Вместо символа встречи с цивилизацией встреча с девушкой осталась только претенциозным обобщением, как и вся конструкция пьесы. Герой остаётся в пределах самых общих слов — они не останавливают внимания зрителя, и его переживания не превращаются в знак социального конфликта.

Таиров правильно отказался от поисков в пьесе строгого сюжета и интриги. Воспользовавшись разбросанными в пьесе отдельными моментами обобщения, он свел пьесу к ряду ударных, сгущенных, почти неподвижных картин, построенных приёмами противоположения острых характерных черт целого жизненного явления (кочегарка: рабочие — миллиардерша; ночной город: рабочий — ночные гуляки) и имеющих больше прав на обобщение, нежели попытки автора. Таиров придал пьесе глубину и монументальность, в особенности в первой её части. Спектакль намечает тот насыщенный реализм, к которому шел Камерный театр последнего года. Постановка по-хорошему сжата и тверда, а по пути освобождения от штампов Камерного театра — по пути сконденсирования речи и образов — проделана огромная успешная работа. Тот сжатый и ясный ритм, который достигнут в движении актёров, в лепке мизансцен, даёт результаты исключительной эстетической ценности. Сила спектакля в том, что указаны пути так редко удающемуся обобщению на сцене. Сцена в кочегарке (свет ночи, мерные движения рабочих, «белая девушка» на экране) и ночной город (электрические рекламы, фокстротирующее гуляние «городских» людей с масками на лице вместо грима) запомнятся надолго.