Откупори шампанского бутылку, скажи себе: "Все будет хорошо"

В антракте стайка молодняка оккупировала телефон в фойе. Парнишка лет восемнадцати, захлебываясь от восторга, звонил родителям, убеждая их завтра непременно отправиться на этот спектакль. "Мы тут животы надорвали, – кричал он в трубку, – и вы повеселитесь". Вот в этом, кажется, весь Дмитрий Астрахан, режиссер спектакля. А потому, наверное, и не стоит искать у него прорывов в "высокое искусство". Только не понимайте это как упрек. Есть такой жанр: фильм-спектакль для уик-энда – зрелище занятное и легкое, с уклоном в сентиментальность, где, впрочем, больше смеха, нежели слез. Своеобразное лекарство от депрессии. По собственному опыту скажу: помогает. Смотреть же создания Астрахана с точки зрения въедливого критика – занятие бесперспективное. Хотя положение обязывает.

Дмитрий Астрахан – "урожденный" театральный режиссер, но с кино ему пока везет больше. И актеры у него работают великолепные, и фильмы знакомы всем. С театром все скромнее. Правда, побывал он некогда главным режиссером в питерском Театре комедии, но, согласно театральной молве, самими же актерами и был "съеден". В столице для продолжения своих сценических опытов был избран им не слишком престижный Театр имени Пушкина, где Астрахан совсем недавно выпустил спектакль "Леди на день". Теперь вот пришел черед "Путников в ночи", принадлежащих перу, естественно, Олега Данилова. Но тут театр оказал и режиссеру, и драматургу не слишком хорошую услугу. Не прикрытые никаким постоянно меняющимся киношным антуражем, на первый план вылезли все просчеты, несуразности и всяческие псевдокомические и псевдопсихологические перехлесты.

Пьеса Олега Данилова на сцене предстала весьма незамысловатой: муж изменил жене, жена изменила мужу. Взаимный адюльтер раскрыт, встал вопрос: что делать? Тут появляется череда мнимых и подлинных любовников, у мужа обостряется чувство собственника, лукаво маскируемое под обретение утраченной любви. Попутно ими обоими овладевает "русская хандра", они глотают по упаковке снотворного, не забыв притом своевременно вызвать "скорую". Никто, естественно, не сомневается, что "все будет хорошо".

Кстати, о потребности кинематографических приемов твердит и сам главный герой Сергей Куприянов – Игорь Бочкин. Удачливый телеведущий, он, оказывается, бредит режиссурой и монолог жены Ирины – Анны Легчиловой лихо оформляет в киношную мизансцену: "Свет, мотор, наезд, крупный план", ну и т.д. И впрямь, видимо, получилось бы любопытно. В реальности же мы имеем всего лишь типовую, но весьма приличную квартиру (художник В.Боер), поданную "в разрезе". Она хоть и вращается, но все же статична, как и наши герои. Ну что им остается – пройтись туда-сюда, сесть, встать, упасть, наконец. Куприянов – Бочкин – типичный нарцисс, что неудивительно, если вспомнить о профессии. Один ли, с женой или любовницей (Екатерина Сибирякова) – он все равно словно перед камерой: приглаживается, охорашивается, примеряет позы и голосовые модуляции. Ирине – Легчиловой сложнее, она по сюжету – никто, мужняя жена. А посему ей лучше всего удаются затверженные, но такие трогательные порывы заботливости: сделать бутерброд, достать рубашку, потрогать лоб, кинуться за лекарством. "Любовники" же симпатии явно не вызывают (не актеры, но "образы"). Один – Дмитрий Скрипченко прям и непреклонен, как скала, несгибаем во всех членах. Способен, впрочем, сразу же после объяснения в любви обозвать "любимую" сволочью. Другой – Владимир Николенко – типаж в русском искусстве (да и в жизни) излюбленный, поскольку со вкусом пьет горькую. Со всеми вытекающими отсюда внешними последствиями, как-то: синяк под глазом, нетвердая походка, разорванная рубашка, заплетающийся язык.

Все это, конечно, смешно, но как-то по-лермонтовски, потому что изрядное комикование заглушает отдельные психологические нюансы, превращая ожидаемую мелодраму в заурядный фарс. Впрочем, кому об этом задумываться? Разве что уже упомянутому привередливому критику.