Москва слезам поверит

К своему юбилею, который только предстоит в феврале, Вера Алентова решила подготовиться загодя. История нереализованной детской любви в письмах стала основой для ее бенефиса на сцене Театра им. Пушкина.

Пьесу Альберта Гурнея "Любовь. Письма"(возможно, "Любовные письма"?) в переводе Сергея Волынца поставила Юлия Меньшова, а партнером Алентовой - впервые за долгую семейную и творческую жизнь - стал ее муж Владимир Меньшов.

Большой детский шкаф с игрушками, книжками, платьями и штанишками обрамляет всю сцену (художник Евгений Виноградов), да, собственно, и являет собой всю жизненную сцену двух героев, заблудившихся в собственных чувствах и в собственном детстве.

Встретившись однажды в школе, забавно и нежно переписываясь всю жизнь, они так и не смогли поверить в свою предназначенность друг другу. Большую часть сценического времени мальчик и девочка рассказывают друг другу свои смешные детские истории, из которых постепенно накапливается судьба. Тонкость пьесы, на первый взгляд банальной, состоит как раз в том, что истории выбраны самые что ни на есть незначительные и случайные. Кто-то целовался на вечеринке с другим, кто-то не смог приехать на каникулы, у кого-то заболела бабушка. Вовсе не злой рок или стечение трагических обстоятельств развели их. Она не расслышала его призыв, потом он от перенапряжения не совладал с чувством и не оправдал девичьих ожиданий, потом их обоих закружила студенческая жизнь и новые встречи.

Инфантильная детская комната так и осталась главной декорацией их невстречи. Незатейливая режиссура дебютантки, которая пыталась позамысловатей развести партнеров по сцене, но возвращала их регулярно к одним и тем же стульям, тем не менее выделила главное: героиня так и не смогла вовремя вырасти, осталась в инфантильном мире детства. Обожгла мальчика своим отказом, вытолкнула его во взрослый мир, где он уже один переживал новые любовные драмы и житейские потрясения, пока, наконец, не встретил женщину, с которой создал семью и надежный тыл, стал отцом и сенатором, полным надежд и патриотических стремлений.

Она же - хоть и была замужем и родила двух детей - осталась неприкаянной девочкой из богатой, но нелепой семьи, не давшей ей любви и стабильности. Дитя эпохи ЛСД и цветов, так и не нашедшая своего дара и душевной пристани, лишенная материнских прав, она однажды поняла, что любит его. Но поздний судорожный роман не принес результатов, окончательно разбив ей сердце, и она окончила жизнь в клинике для душевнобольных.

Впрочем, неотвратимость судьбы и невстречи мы узнаем лишь по пунктирной канве коротких упоминаний и полупризнаний. Ничего лишнего - только детали. Когда этот, надо сказать, подзатянувшийся эпистолярий подходит к финалу и герой Меньшова читает свое последнее письмо - признание в любви к той, с кем он так и не смог стать счастливым, - на нас вдруг наваливается простейшее переживание: возможно, жизнь - это реликварий, в котором лучше всего хранится лишь непроявленное, несбывшееся, невоплощенное.

Стоический сюжет для юбилея.