Легкая вентиляция искусства

Московские театры приходят в себя после карантина. Первым большую премьеру на большой сцене показал Театр имени Пушкина. Худрук театра Евгений Писарев поставил «Ложные признания» еще в конце марта, но сыграли их для публики только сейчас. Впервые за пять месяцев в большом театральном зале — с партером, бельэтажем и ярусами — побывала Алла Шендерова.

Мастер иносказаний и вычурного стиля (есть даже термин «мариводаж»), комедиограф XVIII века Пьер Карле де Шамблен де Мариво популярен во Франции, почти как у нас Островский. Но в России его ставили редко. Еще недавно это можно было объяснить старой шуткой Жванецкого, когда-то заметившего, что русский актер может сыграть все, но вот фраза «Мне в Париж по делу срочно» у него пока не выходит. Изящно и легко сыгранные ансамблем Театра имени Пушкина «Ложные признания» доказывают, что барьер взят.

Декорации Зиновия Марголина выше всяких похвал: ребристые стены дома Араминты (богатой вдовы, вокруг которой закручивается интрига), убранного в скандинавском стиле, из десятого ряда партера нет-нет да и напомнят экранную рябь или видеоарт. То есть театр учитывает, что мы возвращаемся из онлайна в офлайн, и, чтобы сгладить резкость перехода, живая сцена слегка симулирует экран. А потом вдруг две стены начинают вращаться на поворотном круге. Так кабинет, в котором романтичная Араминта (Виктория Исакова) экзаменует своего нового секретаря Доранта (у Федора Левина отличный дебют), превращается в мини-спортзал, где ее маменька, госпожа Аргант (Вера Алентова), упражняется на беговой дорожке. Действие в спектакле Писарева происходит сегодня, сейчас, и зритель даже почти не смеется, когда мадам отгоняет Доранта, прошипев: «Дистанция» (мало кто может проделать это с той же комичной небрежностью, как Алентова). А потом прерывает разговор заливистым смехом: вмонтированный в тренажер экран привлекательнее, чем реальная беседа с занудным юношей, который отказывается уговорить ее дочь выйти за богатого соседа.
У Мариво молодой и бедный Дорант влюблен в богатую вдову Араминту, и его бывший слуга Дюбуа, ставший теперь ее слугой, помогает юноше устроить так, чтобы дама, отвергнув всех претендентов, стала его женой. Драматург, как ему свойственно, не проясняет до конца, действительно ли Дорант влюблен или прикрывает словами сухой расчет. Вообще, у Мариво (это, кстати, роднит его с Чеховым) всегда есть второй план — подтекст, от которого зависит смысл. Его режиссеру надо придумать и вложить в актеров.

Евгению Писареву, похоже, помогает само время: двойственность происходящего в странном, как будто объятом сонными чарами доме зритель может объяснить тем, что персонажи, как и мы сегодня, живут в двух мирах одновременно: они вроде бы друг с другом, а на самом деле — в мире своих гаджетов.

Любовное признание тут делается под тихий треск радио. А лучшей сценой кажется та, в которой из наушников престарелого слуги Кина (Владимир Николенко играет разновидность чеховского Фирса) вырывается полная ностальгии ария Надира из «Искателей жемчуга» Бизе. Пусть на секунду, но она заставляет зрителя испытать что-то вроде сострадания и боли — и тут же заглушается шумом стиральной машины. Дюбуа, сообщник Доранта, которого Андрей Заводюк играет престарелым манерным рокером, тут отвечает за стирку. Так что его интриги в прямом смысле превращаются в копание в чужом белье.

Пять лет назад, на Чеховском фестивале, в Москву приезжали «Ложные признания» Люка Бонди. Страшно сказать, но Виктория Исакова и Федор Левин, похоже, переиграли суперзвезд Изабель Юппер и Луи Гарреля (вообще, кому, как не Исаковой, играть всех мадам Бовари разных времен и народов). Да и сама постановка Писарева кажется куда более цельной и современной. Стиль и шарм — все в этом спектакле не заемное, а свое. Есть только маленькое но, из-за которого публика, еще не до конца оправившаяся от пандемического шока, иногда впадает в такое же секундное оцепенение, как и персонажи на сцене.

Ну да, театр снова полон, ложи блещут узнаваемыми лицами, а актеры научились наконец существовать в французской комедии. Но теперь, после пандемии, вопрос «зачем?» — зачем это играть и зачем это смотреть — встает с почти невыносимой остротой. Жизнь-то, оказывается, короткая: раз — и ты на ИВЛ.

Проверить, насколько сильно мы отрезаны от всей прошлой культуры (или она отрезана от нас), можно уже на днях. Вслед за Театром имени Пушкина звездные премьеры на большой и малой сценах выпускает Театр наций («Лекарь поневоле» Олега Долина, «Разбитый кувшин» Тимофея Кулябина и «Страсти по Фоме» Евгения Марчелли) и Театр на Таганке («Снегурочка» Дениса Азарова). А потом в Театре на Малой Бронной Александр Молочников покажет давно обещанный «Бульба.Пир» с Алексеем Вертковым в роли гоголевского куренного атамана.