Top.Mail.Ru
Жизнь офисного автомата | СМИ о Московском драматическом театре

В Театре имени Пушкина прошла премьера спектакля «Оffис» по пьесе современного немецкого драматурга Ингрид Лаузунд «Бесхребетность». Это первый опыт студии молодых актеров «СМАРТ», недавно образованной при театре. По мнению обозревателя «НИ», первый блин оказался вполне съедобным.

Если попытаться определить жанр нового спектакля Романа Козака, то, видимо, правильнее всего было бы обозначить «Оffис» как спектакль-тренинг. Режиссер вместе с хореографом Аллой Сигаловой поставили своего рода драматический балет на пять молодых актеров из недавно образованной при Театре имени Пушкина студии «СМАРТ». Каждый жест, поворот головы, пожатие плеч в этой постановке зафиксированы как па в танце. Пробежка, разворот, прыжок, поза – в спектакле просто слышится «раз-два-три, раз-два-три» хореографа, звучащее в головах исполнителей. Балетный тренинг более чем полезен недавним студентам. Недаром же начинающий актер Станиславский составлял целую скалу жестов в роли принца Нанки-Пу в «Микадо» Сюлливана. В роли японского правителя Станиславский учился носить кимоно, обращаться с веером (так, чтобы тот летал над сценой), складываться пополам в поклоне и бегать мелкой семенящей походкой.

Пьеса «Бесхребетные» Ингрид Лаузунд, правда, таких экзотических и увлекательных задач исполнителям не предлагает. Немецкий драматург дает серию зарисовок из жизни некоего воображаемого офиса некоей страны (профиль учреждения непонятен: то ли детсады строят, то ли ракеты выпускают, то ли спички, то ли бомбы). Идет нормальная офисная жизнь, как она представляется человеку со стороны, в офисе никогда не работавшему: интриги, скандалы, воровство чужих идей и папок, любезные улыбки и змеиное шипение за спиной. Пять персонажей волей автора оказываются в самых разных ситуациях, иллюстрирующих одну мысль: «бесхребетные», видите, какие «бесхребетные»! И так два часа подряд. Спасибо, я давно поняла, что буквально все персонажи не отличаются волей, умом и сообразительностью. Ни выписанных характеров, ни сюжетного движения, ни движения мысли в пьесе Ингрид Лаузунд нет. Есть серия разного качества зарисовок, иногда смешных, чаще иллюстративно-прямолинейных, но утомляющих навязчивым повторением и так не блещущей новизной мысли.

Репетируя свой разговор с начальником, дама-клерк впадает в прострацию, окончательно запутавшись, куда она должна класть ручку, куда сигарету, куда бумаги. Вежливо уверяя друг друга, как они счастливы поработать вместе, два управленца кидают «в сторону» комментарии, что именно они сделают с навязанным партнером. И в результате начинают путать внешний план разговора и внутренний. Пока актерам явно лучше удаются комические сценки, а пафосные выплески идут с натугой (иногда даже кажется, что исполнители выучили текст, никак не вдумываясь в его пусть бедное, но содержание).

Роману Козаку приходится прилагать недюжинную изобретательность, скрывая утомительную монотонность авторского построения. Иногда даже жалко, что столько умений и изобретательности тратится на то, чтобы прикрыть драматургическую пустоту, расцветить бантиками фантазии вопиющее отсутствие хоть какой-нибудь мысли.

В спектакль остроумно включены почти цирковые трюки с предметами. Самостоятельно бегает пепельница-плевательница. Вдруг на наших глазах в горшке на полу опадает цветок. Кофейный автомат живет собственной жизнью: бурча, трясясь от злобы и шипя на подходящих. Автоматизм офисной жизни показан через автоматизм действий и слов, повторяющихся по заведенному ритуалу до изнеможения.

«Оffис» – спектакль, безусловно, полезный. Кто будет спорить, что тренировка тела актерам необходима. Другой вопрос, что кроме фитнеса для тела необходим также и фитнес для мозга, и фитнес для души. Тем более что в нашей жизни они встречаются куда как реже.