Top.Mail.Ru
Польская рапсодия | СМИ о Московском драматическом театре

Спектакль молодого петербургского режиссера Семена Серзина — плод лабораторной работы: в репертуаре Театра имени Пушкина актуальной драматургии практически нет, поэтому несколько молодых режиссеров были приглашены сделать эскизы спектаклей по современным текстам. И вот именно «Гардению» было решено превратить в репертуарный спектакль: камерная пьеса для четырех актрис в камерном же пространстве филиала Театра имени Пушкина выглядит уместно и звучит отчетливо.

Пьеса Эльжбеты Хованец — история четырех поколений женщин одной семьи. Монологи и диалоги в «Гардении» носят подчеркнуто частный, личный характер, но, конечно, история женщин неразрывно связана с историей Польши, и каждая из героинь соответствует определенному периоду в жизни страны (важно, что большая часть действия пьесы происходит не где-нибудь, а в Кракове, то есть в городе, являющемся символом национальной идентичности).

В списке действующих лиц женщины просто пронумерованы. Первая из них была взята на воспитание бездетной еврейской парой — приемные родители стали жертвами холокоста, сама она вышла замуж за польского офицера, но забеременела от офицера немецкого. Ее дочь можно считать олицетворением социалистической Польши: полунищета, серые будни и вынужденное равнодушие ко всему. Внучка воплощает посткоммунистические перемены и долгожданную свободу, которой трудно воспользоваться с толком. Наконец, правнучка — современная Польша, где развивается капитализм, можно зарабатывать деньги и рационально планировать карьеру.

Конечно, смотреть «Гардению» можно и без оглядки как на социальные аллегории, так и на контекст современной польской драматургии, в которой (пере)осмысление недавней истории, тема исторического предопределения и национальной судьбы занимают едва ли не главное место. В конце концов «Гардения» (цветок, который в семье непременно вплетали в свадебные букеты) — это прежде всего женские истории, в которых публика, по преимуществу состоящая из женщин, всегда найдет отзвуки своих собственных переживаний вне зависимости от времен и мест, о которых речь идет на сцене. Чтобы подчеркнуть эту близость, равно как и универсальность затронутых тем, Серзин даже придумал пролог, в котором четыре актрисы, усевшись рядком перед зрителями, для затравки рассказывают истории, видимо, из своей жизни. Документальный (ну или псевдодокументальный) пролог должен облегчить переход актрис к их ролям. А заодно еще раз подчеркнуть, что речь идет все-таки об актуальном театре.

Оттуда же, из арсенала актуальности,— микрофон и задник-видеоэкран, на который камера транслирует лица актрис во время их монологов. Собственно говоря, усиление звука и проекция мало что прибавляют, потому что в крошечном зале актрисы и так играют все время на крупном плане. И эти четыре индивидуальности — главное, что есть в спектакле. Каждая из героинь «Гардении» мечтает, чтобы ее жизнь сложилась счастливее и разумнее, чем у ее матери. В пьесе можно увидеть тему рока, предопределения, который словно генерирует, воспроизводит несчастье. Но в спектакле ставка обоснованно сделана на разность темпераментов, типажей и характеров.

Прабабушка Александры Урсуляк предстает дамой из прошлого — с манерами и претензиями, чуть авантюристкой, чуть спивающейся аристократкой. Ее дочь в исполнении Анастасии Лебедевой — маленькая «фашистка» в детской военной форме и с прилизанными выбеленными волосами. Внучка у Эльмиры Мирэль — неформалка в кожаной куртке и с копной рыжеватых волос. Наконец, правнучка Натальи Ревы-Рядинской — человек времен корпоративной этики, дресс-кода и унифицированной эмоциональности. Персонажи спектакля не рабыни времени, они не изображают старение и совершенно не зависят от бытовых деталей и примет эпохи. И только в последней сцене, когда все четыре собираются за столом, появляется плоть быта — мука, вода, тесто, мясо в мясорубке,— но, как оказывается, лишь для того, чтобы под песню «Богемская рапсодия» группы Queen расстаться со зрителем на том, что показанное не безысходная трагедия, а всего лишь игра.