
Пальцев одной руки хватит, чтобы описать, каким именно актерам удалось воплотить на современной российской сцене Фигаро — легендарный образ Бомарше: Дмитрий Певцов, Сергей Безруков, Евгений Миронов, за сим все. С ноября репетировать эту звездную роль начинает Сергей Лазарев — pop-star, звезда эстрады, кумир широкой публики.
Мы
беседуем в актерском буфете театра имени Пушкина, где чай по старой
памяти еще подают за 5 рублей, а театральный дух навеки въелся в стены.
Артист Лазарев откровенничать не спешит, оговорился, что доверяет только
людям проверенным. По мере разговора дистанция между нами уменьшается,
а количество вопросов увеличивается.
˖ ˖ ˖ ˖ ˖ ˖ ˖ ˖ ˖ ˖ ˖ ˖ ˖ ˖ ˖ ˖ ˖ ˖ ˖ ˖ ˖
˖ ˖ ˖ ˖ ˖ ˖ ˖ ˖ ˖ ˖ ˖ ˖ ˖ ˖ ˖ ˖ ˖ ˖ ˖ ˖ ˖ ˖ ˖ ˖ ˖ ˖ ˖ ˖ ˖ ˖ ˖ ˖ ˖ ˖ ˖ ˖
˖ ˖ ˖ ˖
Сергей, почему вам неинтересно работать с новыми людьми? Ведь в этом процессе есть плюсы.
Просто я не хочу тратить время на притирки, пристройки. Работа – прежде
всего. А присматривание, прощупывание друг друга относительно того, что
ты можешь – на это просто нет времени. Для репетиции спектакля есть два
месяца. Все. Ни больше, ни меньше. А дальше у меня запланировано время
на подготовку концерта, потом на запись альбома. У меня все расписано.
На сколько? На год, два, пять лет?
Приблизительно года на два. Спектакль «Таланты и покойники», который
я сейчас играю, мы планировали за год, я открыл календарь и все
распределил себе, что и как у меня будет, чтобы все успеть. В принципе,
то же самое происходит сейчас с «Фигаро». Здесь, в театре, мне не надо
ничего доказывать, все знают, что я актер, а не просто поп-певец,
поэтому мы все сразу включаемся в процесс работы.
Но стадию, когда надо было доказывать свою профессиональную состоятельность, вы прошли?
Дело в том, что в Театр имени Пушкина я пришел в 2001 году, а страна
узнала меня как певца в 2002‑м, когда «Smash!!» победил на фестивале
«Новая волна». Я начинал с «Ромео и Джульетты», с главной роли. Именно
тогда доказывал, что актер. А все, что со мной происходило после этого –
моя популярность, – только добавило мне ответственности.
На каком месте в вашей жизни стоит театр? В каком объеме?
Это большая часть моей жизни. Все вообще удивляются, как я умудряюсь совмещать карьеру певца и работу актера.
Почему у вас есть необходимость держать для себя актерскую нишу, ведь здесь не заработаешь ни огромных денег, ни славы?
Нет-нет, я ничего не делаю ради славы. Театр для меня – дисциплинирование себя как человека, как профессионала. Здесь я отключаюсь от поп-мира, выхожу на качественно иной уровень. Актерство добавляет мне какой-то весомости, мастерства. В театр, особенно в театр имени Пушкина, абы кто не попадает, это раз. Во‑вторых, это адски тяжелая профессия, где нужно «впахивать». А «впахивать» я умею и люблю. Так я делаю и в музыке. К сожалению, в нашей стране очень пренебрежительное отношение к поп-музыке, а вот к театру наоборот. Хотя я считаю, что порой выходят катастрофически плохие спектакли, существуют бездарные актеры. А в поп-музыке наоборот часто встречаются талантливые исполнители песен и качественная музыка.
Вы задаетесь целью показать, что есть хорошие певцы с драматическим талантом?
Один возглас в поле – он ничего особо не дает. Главное, я знаю, что и то, и это могу и делаю. В нашей стране очень сложно сломать давно сложившиеся стереотипы. Например, все привыкли, что концертные телевизионные съемки и сборные концерты почти всегда проходят под фонограмму.Чуть больше года назад я выступил с предложением, что пора завязывать с этими фанерными съемками, и все, в том числе сборные концерты исполнять вживую. Я держу слово. Отныне пою исключительно живьем. Однако все равно наталкиваешься на определение «Сергей Лазарев – ой, да все они фанерщики!» Я сроду не пел под фонограмму на своих сольных концертах. Никогда за всю историю. Но из-за того, что плеяда певцов фанерят, Лазарева, поющего вживую, тоже записывают в фанерщики. И начинается – всех под одну гребенку. То же самое и с театром. Многие скептически относятся к моему актерскому таланту, но зачастую это просто стереотип людей, никогда не видевших моей работы в театре. Я воспринимаю мнения, оценки только тогда, когда они сказаны по выходу с выступления артиста.
Все-таки хочется услышать что-то конкретное на вопрос о самоопределении: вы, прежде всего, певец или артист театра?
Если не брать во внимание репетиции,
работу над новой постановкой, а это полное погружение
на 2–3 месяца, то театром я занимаюсь 5–6 дней
в месяц – это даты спектаклей, в которых я играю. Остальное
время у меня мозг занят музыкой. В театре надо мной есть режиссер,
который руководит процессом. В музыке я сам себе и режиссер,
и продюсер, и спонсор. В общем, всё, что происходит
со мной – это я сам. Действую так уже достаточно давно. Мне
нужно не только исполнять, но и понимать – что исполнять,
где исполнять, на что и как это записывать.
Бываете в театре меньше, чем другие артисты, а в апреле
будущего года сыграете бенефисную роль Фигаро именно вы. Как вы относитесь
к этому событию в жизни?
Мне важно с кем, а не что. Предложи мне эту роль другой
режиссер, я бы не согласился. У меня никогда не было мечты
сыграть Фигаро, так же, как у меня никогда не было желания сыграть
Гамлета. А ответственность – да, большая: драматургия-то известная.
Но каждый артист привносит что-то свое в роль.
Вы сейчас на какой стадии
в поиске образа? Вы растерянный или уверенный?
Я порой не знаю, что могу из себя вытащить. И очень доверяю Евгению Писареву (художественному руководителю Театра им. А.С. Пушкина. – Ред.). Много раз спрашивал его: «Ты уверен, что это я, что я готов?» Чувствую, он меня хочет сломать, вывести на другое амплуа, на другой образ, на другую взрослость. Первые читки начнутся только в конце ноября, премьера в апреле. У меня еще вскипит мозг относительно этой роли. Пока не хочу надумывать, придумывать то, что может пойти в разрез с видением режиссера. Я знаю, что для Писарева это спектакль мечты, который он давно хотел поставить. По разным причинам он этого не делал. Может быть, не был еще тогда по-режиссерски готов. Может, подбирал актеров. Сейчас же туда брошены лучшие силы театра.
Вы сказали, что режиссер Писарев будет
вас ломать, подталкивать к тому, что вы не делали в театре.
А вообще, вы рисковый человек, способный резко поменять амплуа?
Вот что касается театра и музыки – я вообще за любой
эксперимент. Мне гораздо интереснее ломать стереотипы. Я больше
не хочу делать то, что от меня ждут, к чему люди привыкли.
У меня была фотосессия недавно, где я абсолютно другой. Мне
30 лет, я повзрослел. Какой-то журнал у нас попросил
на обложку фотографию. Отсылаем снимок, на котором я настоящий,
серьезный. Отвечают: «Ой, мы не можем это поставить, потому что вас никто
не узнает». А я не хочу больше этой нейтральной
эмоции – эмоции умиления.
Какую сейчас эмоцию хотите?
Хочу, чтобы температура была не 36,6, а хотя бы 38. Хочу неожиданности. И опять же, мне не важно, плюс это будет или минус. Это должно растеребить. Тот же Фигаро – абсолютный вызов себе, роли, театральной общественности.
Спорт, состязания на телепроектах, театр,
музыка – везде, где вы участвуете, вы становитесь первым.
Не страдаете синдромом звезды, которая просто не готова
к неудачам?
Очень не люблю неудачи, болезненно реагирую на них. Не умею, как
говорят, «выдохнуть, расслабиться, получить удовольствие». На телевидении
знают, когда приглашают Лазарева на какой-нибудь телепроект, что,
в конечном счете, увидят качественный номер. С другой стороны,
конечно, ввязываясь во что-либо, я хочу получить максимум
положительных эмоций. Я не готов проигрывать. Значит должен
погрузиться и работать по полной программе. Синдром отличника
у меня с детства.
Думаю, у вас все в порядке, вы не грезите о квартире-машине. Но о чем вам мечтается?
Мечта – реализовать все амбиции и цели, которые ставлю в жизни. И чтобы как можно меньше было сторонних препятствий, не тех, благодаря которым ты развиваешься, а тех, которые называют «палками в колесах». Хочется использовать все, что дано тебе изначально. Нельзя допустить зря потраченного времени: жизнь одна, перезагрузить мы ее никак не можем. Ну, и хочется в жизни других людей оставить какой-то след, чтобы все, что ты делаешь, все-таки находило отклик.
Беседовала Юлия Смолякова
Фото: Виктор Новиков