Евгений Писарев: Иногда законы пишутся по желанию чьей-то любовницы

Евгений Писарев — художественный руководитель, директор Театра имени Пушкина за 7 лет работы радикально его изменил, превратив в один из самых интересных в Москве: спектакли идут с аншлагами и становятся лауреатами театральных премий. Но свой первый в этом сезоне спектакль — «Кинастон» по пьесе Джеффри Хэтчера — Писарев поставил не в родных стенах, а в Театре Табакова. Главный герой спектакля, актер Кинастон, в шекспировскую эпох исполнявший женские роли, из-за указа короля, который запрещал мужчинам играть на сцене женщин, оказался безработным, но сумел вернуться в актёрскую профессию.

— В фильме «Красота по-английски», снятом по пьесе «Кинастон», всего одна героиня: влюблённая в главного героя костюмерша, которая становится актрисой, его конкуренткой. Она спасает Кинастона, из-за любви. Почему у вас в спектакле их две: влюбленная костюмерша и актриса?

— В фильме из двух героинь пьесы сделали одну, а мне интереснее, когда есть и безответно влюблённая в Кинастона костюмерша, и его конфликт с первой женщиной-актрисой на лондонской сцене. По-моему, глупо ставить историю о том, что мужчина, никогда не спавший с женщиной, сделал это, и в результате научился играть мужские роли. Есть актёры с традиционной сексуальной ориентацией, которые не могут сыграть на сцене любовь, а есть актёры с другими предпочтениями, но на сцене они — яростные, брутальные, мужественные. В «Кинастоне» меня интересовала скорее история человека, который популярен, любим, думает, что так будет всегда — и вдруг оказывается на помойке. Но ему удаётся возродиться и заставить уважать себя и свою профессию. Сейчас значение актёрской профессии принижается, В интернете пишут, что актёры — продажные люди, барыги, только и думают, как бы урвать побольше. Хотелось бы изменить эту ситуацию.

— В вашем спектакле всё решают женщины... Прямо, как в наше время.

— Работая над этой пьесой, я думал о том, что иногда законы пишутся не потому, что ситуация назрела, а по желанию чьей-то любовницы. Что из-за чьих-то сиюминутных капризов часто рушатся судьбы людей. Я такое наблюдал много раз, и меня это задевает.

Хотя то, о чём вы говорите, тоже интересно. Не могу сказать, что мне это как-то мешает, но в любом театре работают, в основном, женщины. Они — администраторы, директоры, даже заведующие постановочной частью. В Театре Пушкина хорошие артисты-мужчины, но всё же знаковые фигуры для театра — артистки Алентова, Исакова, Урсуляк и другие... В зрительном зале тоже, в основном, женщины. Иногда я выхожу на балкон и считаю по головам: сегодня больше мужчин пришло.

— Вам не хочется, чтобы зрители были одеты более нарядно? Не собираетесь ввести для них дресс-код?

— Дело в том, что меня самого с трудом можно заставить надеть галстук и пиджак. Если это необходимо на какой-нибудь презентации или вручении премии, я снимаю с себя галстук и пиджак ровно в тот момент, когда ухожу со сцены. Для меня главное — удобство. Люблю ходить в джинсах и в спортивной обуви. Хочу иметь возможность так приходить в театр и зрителям даю такую возможность. Приятно, если зрители приходят нарядными, но я против любых ограничений.

— Вы будете ставить в Театре Пушкина спектакль «Влюбленный Шекспир» по сценарию одноименного фильма: та же эпоха, героиня притворяется актером-мужчиной, чтобы играть женские роли. Вас так притягивают шекспировские времена?

— Надеюсь, что в Театре Табакова на меня не обидятся, но «Влюблённый Шекспир» возник раньше, чем «Кинастон». Когда создали сценическую адаптацию сценария Тома Стоппарда, и Деклан Доннеллан её поставил, друзья стали говорить: это твой материал, «Влюблённый Шекспир» — хит для Москвы. Но возникло предложение Театра Табакова, и сначала вышла премьера «Кинастона». Пьесы написаны в разных стилях: у автора «Кинастона» бродвейский взгляд на события, а у Стоппарда — прекрасная история о любви, наполненная шекспировскими смыслами и цитатами. «Влюблённый Шекспир» для меня — сегодняшняя история. Она должна рождаться на наших глазах. Главные герои — два совсем молодых артиста, уже заявившие о себе: Таисия Вилкова, выпускница Школы-студии МХАТ, которая активно снимается и играет в нашем театре. И, вам первой говорю, на роль Шекспира я пригласил актера Театра имени Ленсовета Никиту Волкова. Тае 21 год, Никите 24. Им предстоит сыграть не только Шекспира и Виолу, но еще и Ромео, и Джульетту.

— Говорят, что без прошлого нет будущего. Для меня сильным потрясением стал спектакль «Камерный театр. 100 лет», посвященный памяти Александра Таирова и его театра.

— Для нас это был прорыв, потрясение и покаяние. Акция, которая состоялась только один раз, — я понял, что продавать этот спектакль за деньги мы не можем. Мне кажется, что, рассказав об Александре Таирове и Алисе Коонен, мы стали относиться к ним как к нашим предкам: без них не было бы нашего театра. А история об уничтожении Камерного театра прозвучала как предупреждение и отчасти предсказание событий, которые сейчас происходят в отечественном театральном пространстве.

— Недавно вы набрали актерский курс в Школе-студии МХАТ. Вы снова говорили студентам, что актёр — неблагодарная профессия?

— Я всегда говорю абитуриентам на прослушивании: если можете не заниматься этим делом, то лучше не заниматься. Актёрская профессия — одна из самых прекрасных профессий, но только для людей с невероятной верой в себя и в предлагаемые обстоятельства. Потому что она очень нестабильная, зависимая, и твоя судьба не в твоих руках. Она зависит от того, куда ты попадешь, с кем будешь работать... И так далее.

— Вы стали актёром, значит, вы — человек с невероятной верой в себя?

— Думаю, что вера в себя — одно из качеств, которые актёр не должен терять. Я говорю сейчас не об амбициях или тщеславии, просто вспоминаю слова Олега Павловича Табакова: лучше тот артист, который больше верит. Тот, у кого вера крепче, может сыграть главную роль. А если вера на всю жизнь, человек становится театральным деятелем, театральным строителем...

— А вы — театральный строитель?

— Я никогда так не формулировал, но, в сущности, именно так я определяю то, чем занимаюсь. Никогда в жизни не скажу о себе: «я художник», «я занимаюсь творчеством». Даже не очень люблю называть себя режиссёром и актёром. Раньше я думал, что меня просто привлекает театр, а сейчас жизнь сложилась так, что я свою любовь к театру могу перевести в какое-то конкретное и созидательное русло.

— Например, в ремонт Театра имени Пушкина?

— Это, конечно, вопрос под дых (смеётся). Я говорил о Строителе театра с большой буквы, думая об Олеге Николаевича Ефремове или Олеге Павловиче Табакове, а не о каком-нибудь прорабе.

Что касается здания театра, оно становится все более изношенным, несмотря на наши усилия: фундамент превратился в труху, оборудование морально и технически устарело. Хотя в последние годы мы делаем вид, что очень технологически продвинуты и выпускаем блокбастеры. Ремонт грядет, но в ситуации всеобщей нервозности и нестабильности страшно лишаться дома.

— Вы по складу характера оптимист или пессимист?

— Скорее оптимист. Мне обязательно нужна вера в лучшее, поэтому в сегодняшнем споре между фильмами «Нелюбовь» и «Аритмия» я выбираю «Аритмию». Там в финале машины расступаются, чтобы пропустить скорую помощь, оставляя надежду, что хорошие люди — есть.

— Чем занимается ваша дочь?

— Тоня учится в Щукинском училище на курсе Нины Дворжецкой. Ее брали и в другие театральные институты, но это ее выбор.

— Она унаследовала какие-то ваши черты характера?

— Если Тоня чувствует, что она не вызывает интереса, то никогда не будет добиваться внимания или что-то доказывать. В этом мы с ней похожи. Я могу работать с людьми, только если мы испытываем взаимную симпатию.

— А вы строгий отец?

— Мне сложно говорить об этом, потому что большую часть времени я был воскресным папой. Я считал, что если не живу вместе со своим ребенком, то и не имею права чего-то требовать и заниматься его воспитанием. Чаще всего мы с Тоней играли. Нам обоим нравится игровое, ироничное отношение к жизни: оно помогает в сложных ситуациях и в отношениях с людьми.

— Часто ли у вас бывают выходные?

— В Москве у меня их нет. В субботу и воскресенье я все время в театре, какая-нибудь причина для этого обязательно найдется. Если я не в театре, то преподаю в Школе-студии МХАТ или иду в другой театр, где что-то ставлю или собираюсь поставить. И никуда не деться от мыслей о репертуаре, зарплатах, творческих графиках и капризах артистов

— Как же вы отдыхаете?

— У меня только один способ отдохнуть — уехать из Москвы. Иногда просто уезжаю на пару дней в Питер к своей подруге. Когда подступает депрессия, залезаю в интернет, чтобы посмотреть сайты по продаже авиабилетов. И нахожу возможность через несколько месяцев слетать на 2 дня, например, в Вену и посмотреть там спектакли. Это ощущение будущего путешествия наполняет радостью, куда бы я ни собирался — в Вену или в Петербург.

Я знаю, что уеду, буду смотреть спектакли и наслаждаться театром, как в детстве.