Александра Урсуляк: «Для Бутусова важно соавторство с актером»

Александра Урсуляк сыграла главную роль в спектакле «Барабаны в ночи» - второй постановке Юрия Бутусова на сцене театра имени Пушкина. Предыдущая роль актрисы в спектакле Бутусова - «Добрый человек из Сезуана» - три года назад принесла ей «Золотую маску». Корреспонденту «Театрала» Александра рассказала о работе с чистыми энергиями, о свободе, которая делает актрису красивой, и о секретах борьбы с отчаянием.

– Александра, каким требованиям надо соответствовать, чтобы режиссер Бутусов снова пригласил вас в свой спектакль?
– Понять его. Слышать его. Быть всегда внимательной к нему. Быть выносливой физически. Готовность поделиться самым сокровенным и знать, что ты в руках мастера. Для него совершенно необходимо личное актерское включение. Так как Юрий Николаевич проповедует исключительно живое, за что я его очень люблю, то для него соавторство с актером очень важно.

– Сидя в зрительном зале, я чувствую, как с первых сцен спектакля Бутусов «разогревает» публику, чтобы ввести в некий транс, как шаман. А во время репетиций есть период введения в транс?
– Важно понимать, что театр – работа с чистыми энергиями. Это высший уровень медитации. Мне, как зрителю, мало, когда со сцены говорят: этот персонаж – такой, а этот – вот такой – и дают определенные намеки, что тот любит эту, а этот – ту, а вон тот сейчас застрелится. Когда рассказывают сюжет. Мне интереснее, когда со мной, как со зрителем что-то происходит, и я к чему-то подключаюсь. Когда тебя вдруг захватывает, независимо от того, понимаешь ты что-то в происходящем, или нет, и с тобой начинает работать информационное поле совершенно другого характера. Добраться до человека, который сидит в зрительном зале, «снять с него одежду», которую он надел и считает, что он в ней хорошо выглядит, снять проблемы, из-за которых он полностью закрыт, заставить забыть социум, от которого он зависит и прочее. Чтобы добраться до «сердцевины» человека, должна быть сильная энергия, посыл и атмосфера. Нужны какие-то волшебные пассы. Мне кажется, что Юрий Николаевич блистательно умеет это делать.

– Это ваши размышления о режиссуре Бутусова, или Бутусов пришел и объяснил это вам?
– Он не приходит, чтобы объяснять. У него бывают такие редкие вспышки, когда он открыт. На «Барабанах» было много разговоров, что свидетельствует о том, что он спокоен и чувствует, что он среди своих. Нас было немного. Он доверял. Поэтому мог себе позволить достаточно многое, но это редко происходит. Я очень внимательно отношусь, к тому, что он говорит, я смотрю его мастер-классы, о многом говорят его спектакли. Он не говорит много. Но именно поэтому очень важно слышать каждое его слово. Мне близок его способ работы.

– Мне кажется, что Юрий Николаевич женским ролям уделяет особое внимание. Как он работает с вами? Что он делает, чтобы женщины ему доверяли в работе? Говорит комплименты?
– Он настолько хорошо чувствует ситуацию, что это своего рода таинство. Комплимент – это инструмент в его руках, которым он пользуется по мере необходимости, но конечно же не в прямую, это может быть взгляд или улыбка. Этого достаточно для того чтобы почувствовать себя совершенством. При этом ты можешь быть в резиновых сапогах и обмазанна грязью. Свобода, которую он дает, делает тебя красивой.

– Вы часто задаете вопросы режиссеру Бутусову?
– По-моему, Юрий Николаевич не очень любит вопросы от артиста. Ему проще увидеть этюд или предложение в рамках сцены, он всегда это отметит, либо примет, либо нет или предложит что-то другое. Так складывается диалог. Есть вещи, которые нельзя проговаривать. А уж артисту – ни в коем случае. Если есть какие-то мысли – покажи! Предложи и сыграй. Принеси этюд, зарисовку. «Знаете, а мне бы хотелось, а, если вдруг мой персонаж...» – мне кажется, ничего не надо говорить. Мне интереснее общаться на других уровнях.

– В «Барабанах» вы впервые встретились на сцене с Тимофеем Трибунцевым. Насколько его «маска» на сцене похожа на него в жизни?
– А я не знаю его в жизни! Мне кажется, он очень закрытый человек, и его мало кто знает. Я много видела его и в кино, и в театре, но здесь он оказался совсем другим. Мы настолько были друг в друге – я, он и Саша Матросов, настолько влюблены друг в друга, что нам хватало взгляда, чтобы друг друга понять.

– И при этом у вас не было повода узнать друг друга?
– У нас все впереди! До сих пор не было времени – выпустить спектакль всего за два месяца – это очень быстро для Юрия Николаевича. Мы начинали в десять, уходили в двенадцать. Семьи с нами попрощались. Это был сплошной «День cурка». Приходишь утром – кажется, что уже вечер. Вечером казалось, что уже утро. Воспринимаешь только работу, которую надо сделать – только это важно. Премьера – это лишь этап в работе.

– Вы сразу определились с выбором профессии, поступили с первого раза, начали играть на профессиональной сцене, еще будучи студенткой, и на протяжении всей карьеры относились к тем актрисам, на которых держится репертуар. Приходилось ли сталкиваться с трудностями?
– Мне всегда трудно. В кино, например, у меня бывает по 6-7 проб в месяц. А утверждают редко. Это труднее, чем просто работать. Особенно трудно, когда тебе говорят, что пробы твои хороши, но сейчас лучше взять более медийного артиста. Я не жалуюсь, это нормальные трудности нашей профессии.

– У вас несколько десятков больших, малых и маленьких ролей в кино. В 2013 году, параллельно «Доброму человеку из Сезуана», который открыл новую актрису Урсуляк, вы, например, снялись аж в пяти картинах. Вы так «всеядны»?
– Я просто не отказываюсь от работы. Ничего нового не скажу: работа в театре – это развитие. Углубленное занятие актерским ремеслом, поиск себя, лаборатории. Уверена, что и кино, со временем предоставит мне достаточно возможностей к открытию новых граней профессии. Но я всегда с уважением отношусь у тому, что делаю, и всегда работаю честно.

– Отчаянию не предаетесь?
– Разве у меня есть повод для отчаяния? Мне кажется, что это вообще неправильное отношение к жизни. Которое порождает остальные проблемы. Когда преодолеваешь проблемы и неприятности, высекается искра, которая преображает жизнь в позитивную сторону. Об этом всегда надо помнить.

– Вы всегда были так рассудительны, или это – благоприобретенное?
– У меня есть интуиция – она дана мне от природы, но есть, безусловно, приобретенные вещи, за которые я благодарна людям, которые рядом. Например, моему мужу, он очень мудрый человек. И в ситуации, когда мне кажется, что все обваливается, он находит слова, чтобы успокоить меня, воззвать к разуму, разложить все на какие-то части, которые оказываются решаемыми, и в результате – проблема была, и вот ее нет. Есть папа, который, что бы ни происходило, пытается транслировать мне, что все хорошо, что нет никакой катастрофы. Есть мама, которая всегда рядом и во всем мне помогает. Вообще, в любой ситуации, спокойствие – это выигрыш. И мне удается, в общем и целом, удержать баланс. Но это не отменяет моего горячего отношения к тому, что я делаю. Мне важно, чтобы получилось именно то, что я задумала. Причем, имея в виду устремления на длинную дистанцию, я стремлюсь к победе на каждом этапе пути.

– А что говорит Сергей Урсуляк по поводу вашей занятости в кино?
– Папа всегда очень за нас с сестрой переживает, всегда знает, что с нами происходит. Конечно же ему хочется, что бы у нас все получалось. Иногда что-то советует. Но, как разумный человек, понимает, что не может делать выбор за меня – уважает во мне самостоятельную личность.

– Как вы переносите «всесоюзную» известность?
– Всесоюзная известность – это у Сергея Лазарева, моего любимого! Моя узнаваемость имеет сезонный характер. Узнать меня можно только летом, так как в остальное время года я слишком тепло одета.

– Насколько важно для вас быть любимой актрисой?
– Все, что любимое – любимая жена, любимая мама, любимая актриса, – это прекрасно! Любовь только окрыляет. Я бы не отказалась от всесоюзной известности, только для того что бы быть более независимой в профессии.

– Вы работаете в театре, которым руководит ваш первый педагог – Евгений Писарев. Это облегчает жизнь, или усугубляет ответственность?
– Насколько я помню, наш курс был первым в педагогической практике Евгения Александровича. Мастерами курса были – Козак, Покровская, Брусникин, Дьяченко. Отношения наши начинались с дистанции – педагог и студенты. Но с ним у всего курса эта дистанция была короче, чем с другими педагогами, мы много общались неформально, некоторые перешли с ним на ты. Я, несмотря на предложения с его стороны называть его Женей, на «ты» перейти не смогла – поэтому мне не пришлось перестраиваться, когда Евгений Александрович стал худруком театра. Мы все радовались его успехам – стажировке у Доннеллана, приглашению в МХТ, а теперь, когда он снова с нами, совместно прожитая жизнь делает нас соратниками. Мы – команда, не загруженная сложными иерархическими конструкциями, но связанная общими задачами. Евгений Александрович – директор и худрук с человеческим лицом. Для него очень важен театр и то, как он видит наше будущее и борется за это будущее, безусловно, достойно уважения. К слову сказать, Юрий Николаевич Бутусов, был в восторге от внутреннего настроя всех цехов, труппы и нашего руководства. Наш театр – один из лучших в Москве – утверждаю без ложной скромности!